Старообрядцы первыми на себе испытали последствия никонианской папо-цезаристской реформы патриаршей власти, произведенной в XVII веке. Казни, пытки, гари, тюрьмы, гонения, бегство, подполье, изъятие церковного имущества, разорения монастырей и церквей – всё это стало никонианским предвозвестием грядущего красного террора, постигшего Русскую Церковь в ХХ веке. Отсутствие литературы у старообрядцев по вопросу о каноническом достоинстве самого института патриаршей власти не располагает делать окончательных выводов об их отношении к обсуждаемой проблеме восточного папизма. Вообще отношение старообрядцев к дониконовской церковной истории погрешает излишней идеализацией. Однако, из их собственной практики мы видим, что определенные исторические уроки из патриаршествования Никона они сумели для себя извлечь, в том числе и в отношении практической целесообразности той или иной формы церковного устройства. Я имею в виду тот несомненный факт, что у старообрядцев всех без исключения согласий народ самым активным образом принимал участие в церковном управлении, в выборах клира и епископата, а это первый и наиглавшейший признак преобладания у них истинно-соборных начал. 129 Трудно сказать, сделавшись господствующим исповеданием, возвратились ли бы старообрядцы к патриаршеству, или их Церковь по-прежнему возглавлял митрополит? На этот вопрос нет ответа, поскольку старообрядцы не могли свободно сие решать. Так, “белокриницкая” первенствующая кафедра была учреждена австрийскими властями на правах митрополии, а на московскую епархию был допущен, опять-таки с позволения российских властей, только архиепископ. Переменить что-либо старообрядцы, завися в сложившемся положении от светских властей, не имели возможности. Притеснения же со стороны последних делали возстановление патриаршества для старообрядцев и неудобным и совершенно ненужным в их условиях. Тем не менее, можно сказать, что лучшие традиции старообрядчества в руководстве соборными началами были заимствованы новомучениками и исповедниками российскими при возникновении новых большевицкиих гонений и сергианской ереси.

Как только Российская Церковь вступила в эпоху великих реформ (1905-1917), в среде церковной иерархии тут же раздались голоса, указывавшие на неканоничность и даже еретичность синодального управления. В начале 1906 г. обер-прокурор К.П. Победоносцев вынужден был, ввиду объявленной перспективы Поместного Собора, запросить циркулярно от всех епископов мнения о желательности реформ в Русской Церкви. Епископы немедленно откликнулись потоком критических записок, почти единодушно отвергавших существующий синодальный строй и предлагавших широкий план реформ. Четыре больших тома этой епископской критики были официально изданы Св. Синодом (СПб. 1906 г.). Их дополняли еще 11 огромных томов такой же критики “Предсоборного Присутствия” и “Предсоборного Совещания” (СПб. 1906-1912 гг.). Таким образом, минувший синодальный период был критически освещен и признан дефективным. 130

Но нас больше интересует мнение по данному вопросу новомучеников и исповедников, главным образом, основателей нашей Катакомбной Церкви. Обличая олигархическое начало в синодальной системе, построенной на принципах коллективного папизма, свящмуч. Гермоген еп. Тобольский в своем выступлении на Поместном Соборе 1917-18 гг. отметил: “Синод сконструирован по Кальвинским типам, по Пуфендорфу, по немецким основам, а не по духу Православной Церкви. Как же его назвать, как не еретическим, Кальвинским строем?… По конструкции Синод – еретическое учреждение не только по отношению к епископам, но и к тем лицам, которые при нем пристроились… Когда собрался Собор, то почему не сказать правды, что Синод был еретическим?… Конструкция Синода может угрожать целости православного вероисповедания… Синод допускал такие распоряжения, которые распространяли ересь. С этим имеет связь наименование Синода еретическим, т. е. такой конструкцией Синод может способствовать появлению в Православной Церкви ереси. Лучше обозначить это наименование, чтобы Собор избежал подобной конструкции”. 131 Высказывание в устах бывшего синодального архиерея и новомученика – более чем резкое, чтобы сделать окончательные выводы.

Синодальная цезаро-папистская модель послужила главным фундаментом сергианства. В качестве подтверждения этого тезиса свящмуч. Архиеп. Уфимский Андрей передает слова одного епископа, который так формулирует основной принцип сергианства: “Ведь подчинялись же мы ранее Владимиру Карловичу (имеется в виду обер-прокурор Св. Синода В. К. Саблер, – авт.) – почему же теперь не подчиняться Иуде Искариотовичу?”. 132 В одном из своих писем вл. Андрей подробно разъясняет происхождение и природу цезаро-папизма: “Цезаро-папизм есть принцип главенства гражданской власти над церковной. – Это слово недавнего происхождения: ему лет 60; утвердилось оно особенно в католических странах. – У нас в России цезаропапизм – как принцип – вошел в жизнь со времен Петра Великого, который командовал всем и всеми архиереями. Проводником цезаро-папизма у нас в России был Обер-Прокурор Синода, – а в последнее время – просто Распутин, которому и архиереи чистили сапоги, как "любимцу царя". Теперь и Распутина нет и даже сапогов его нет! – А архиереи уже привыкли чистить сапоги – ну хоть чьи попало! Вот все живоцерковники… и чистят сапоги кому попало, хоть бы Карасеву. Я с этим унижением Церкви не согласен… И только поэтому я и отошел от митр. Сергия, как главного поставщика всякой ваксы”. 133 Более того, по мнению вл. Андрея, сергиевская “Декларация-воззвание от 16 июля 1927 года есть настоящая квинтэссенция никонианского цезаропапистского хамства”. 134 Выясняя подлинные корни обновленчества и его прямого продолжения в виде сергианства, архиеп. Андрей находит их в деятельности патр. Никона и Московского Собора 1666-67 гг., на котором, по мнению вл. Андрея, “русский цезаропапизм был возведен почти в догмат Церкви”. 135 “На ошибке патриарха Никона, – исповедует он, – утвердился тот русский цезаропапизм, который со времен патриарха Никона подтачивал все корни русской церковной жизни и, наконец, вполне выразился в образовании так наз. “Живой Церкви”, ныне господствующей иерархии, явно ориентирующейся на безбожную власть и нарушающей все церковные каноны”. 136 Характеризуя деятельность Поместного Собора 1917-18 гг., реанимировавшего папизм, архиеп. Андрей также делает самые категоричные выводы: “А от Собора 1917 г. я совсем отрекся, – это соборище было очень глупое”. 137 Образ местоблюстительства митр. Петра вл. Андрей охарактеризовал следующим образом: “диктарура, хотя и кратковременная”. 138

В качестве исправления недостатков церковной жизни архиеп. Андрей советует возродить соборные начала: “Нужно, чтобы все священники приходские – были выборные, а не назначенные. Нужно, чтобы все священники дали подписку всем приходским советам, что без ведома приходского совета делать ничего не будут. Нужно, чтобы и епископы были избраны народом за их благочестивую жизнь, а не пьяницы и христопродавцы, которых назначают обновленцы. Вот, братия, исполните это, и тогда исправится ваша жизнь”. 139 “Я не признаю слова “епископат”, – отвечал вл. Андрей на вопросы, предложенные ему на собрании благочинных Уфимской епархии в 1926 г. – Это слово католического происхождения. Там, в католичестве, святейший епископат противополагается невежественному народу – мирянам, там епископы объединены в “епископат”, очень часто устраивавший определенно заговоры против народа. В православии “епископата” нет, а имеются только епископы, неразрывные с народом и немыслимые без народа. Епископ принципиально оторванный от народа, – это уже нечто в каноническом отношении очень подозрительное”. 140 Управляя Уфимской епархией, архиеп. Андрей в 1917 г. ввел “Устав православных приходов Уфимской епархии”, который позднее лег в основу Определения Поместного Собора “О православном приходе”. Устав утверждает выборность клира и подотчетность его церковно-приходскому совету, отвергает назначенство и т. д. Процитируем несколько параграфов Устава: “§ 9. Все члены причта избираются общим приходским собранием из лиц канонически правоспособных… § 10. Прих. священник, как и прочие члены причта поставляются к опред. Приходу и храму и без особенной необходимости не должны переходить в др. приход. Не может также переводить их с одного места на другое без их желания и без ведома прихода и Епарх. власть. Удаление церковно-священнослужителей может быть лишь по разборе жалобы прихожан на церк. Суде. § 13. Для управления делами приходом организуются Общие приходские Собрания и Советы: Общее собрание, как орган распорядительный, и Совет, как орган исполнительный. § 14 В состав Общего Собрания входят члены причта и все члены прихода, достигшие 18 лет…” 141 Нужно отметить, что в конце 1926 г. Уфимская епархия объявила себя автокефальной. Таким образом, мы имеем первый прецедент образования в канонических пределах Российской Церкви отдельной Поместной Православной Автокефальной Уфимской Церкви.

3-6 октября 1927 г. состоялся Съезд Уфимской епархии, на котором был принят ряд постановлений по вопросам современной церковной жизни. Один из докладчиков, свящмуч. еп. Аввакум (Боровков), затронул тему выборных прав Церкви, клерикализма и папизма, почему его доклад оказался особенно важным на Съезде. Приведем выдержки из него:

“ Клерикализм и папизм.

Самый грозный факт нашей жизни – факт, в котором кроются корни многих наших церковных разделений, – это опять-таки зло среди нашего духовенства, главным образом высшего: это удивительное падение клерикализма и даже истинного цезаро-папизма. Стоит только присмотреться сейчас, например, к деятельности митр. Сергия: его беззакония, без суда запрещение еп. Андрея, явная клевета, которую он распространяет на него в своем послании к Уфимцам, вообще все его вмешательства в дела Уфимской епархии, его беззаконное запрещение целого собора епископов, собравшихся в Москве и учредивших временный Высший Церковный Совет (имеются в виду “григориане”, – авт.), наконец, создание того страшного Синода, который мы наблюдаем теперь у него в Москве, созданного при полном презрении к самомалейшим принципам соборности… Сейчас Сергий открыто признает свое единоличное “возглавление Российской Церкви”, а Синод “имеет лишь значение вспомогательного органа лично при мне… полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают”, – заявляет он. Он сумел, презирая каноны церковные, захватить власть, беззаконно распоряжаться ею, сделав себя единоличным главою русской Церкви, вызвав эту кощунственную ересь (сергианскую, – авт.) … Сергий назначил себе подходящий Синод и теперь царствует, безцеремонно захватив права и позабыв все свои обязанности…

Среди самого народа идет сейчас огромное, массовое искательство к устроению церковной жизни: народ если не понял, то чувствует неправославные, но папистско-клерикальные, гонительные тенденции духовенства и ищет чего-то другого, ищет более справедливых форм церковной жизни, проще говоря – ищет православия… Раздел между народом и духовенством несомненно существует и возникает не только из разделений между епископами. Мы, видя причину этого явления в том, что на нашу почву переносят католические взгляды на епископа, как на князя церкви, и эти взгляды проводят, конечно, сами епископы и проводят его обновленцы, а затем и сергиевцы. Конечно, эти взгляды не могли зародиться у нас теперь, при сов. власти, но, очевидно, это остатки той же прежней распутинщины, построения синодов того времени. Итак, мы усматриваем важнейшими виновниками этого зла опять-таки деяния прежнего распутинского Синода…” Другой “важный изъян нашей церковной жизни, по мнению еп. Аввакума, – это малая воцерковленность нашего народа”, что является “несомненно, остатками прежнего времени, а затем и отпадения последнего времени”.

В качестве основных шагов на пути исправления церковной жизни еп. Аввакум предлагает:

“ Первый шаг – перевыборы духовенства.

Излечение должно искать в совершенной перемене своих взглядов на церковный народ и его деятельность. Церковность, соборность должны занять свое место в жизни. Церковь как общество верующих должно быть возстановлено в его полной силе и ему должны быть даны принадлежащие ему права…

Перевыборы пастырей.

Прежде всего должны быть осуществлены выборные права Церкви. Прежде всего приходы должны действительно себе избрать достойных пастырей, которые бы знали свои обязанности. Все же недостойные пастыри должны быть лишены доверия и, так сказать, остаться вне церковной жизни. Этим приемом будет достигнута возможность избавиться от негодного в нравственном отношении и непригодного по церковным взглядам элемента.

Перевыборы архипастырей.

Но этого мало: нужно для всей нашей жизни такое же отношение и к архипастырям. Епископы должны непременно быть переизбраны и таким образом окажутся лишенными доверия те из них, которые ведут войну или командуют своей паствой или еще почему-либо неприемлемы.

Такая постановка дела повсеместно могла бы сыграть огромную роль именно теперь. Это было бы грандиозное очищение Церкви от всех тех отбросов, которые остались после переваривания церковным народом пищи, полученной еще во времена распутинские. Нужно в этом отношении дать права голосу Церкви, голосу самого церковного верующего народа.

Епископы обновленческого или полуобновленческого (сергиевского) течения очень боятся такой постановки дела, т. к. они, действительно, не имеют за собой никакой церковной поддержки, никакого церковного голоса и не пользуются никаким доверием: но они в существе дела просто отрицают Церковь, как общество, имеющее огромные права и обязанности, совершенно почти утерянные в ужасное время всего петербургского периода русской жизни…

Второй шаг – увеличение епископий.

Второй шаг должен выразиться в возстановлении древнего взгляда на количество епископов и размеры епископий... Вот что по этому поводу пишет история: Латинская Африка занимала 347.000 кв. км., что равняется нашим 7 губерниям (Тверской, Ярославской, Костромской, Нижегородской Московской, Владимирской, Калужской). На этой территории в 484 г. было не 7 и не 14 (если считать наших викариев) а 454 епископа и 764 кв. км. на епископию…

В таком случае придется на площадь Новгородской губернии 16 епископий, Тверской – 85, Петроградской – 79, Московской – 49, и это не крайний предел густоты епископий… Здесь действительно, хотя немного доступно исполнить завет Христа: “Пастырь знает своих овец по имени” (Ев. Иоанн), а при нашем теперешнем устройстве, конечно, совершенно невозможно делать какое-либо церковное дело. Я знаю места, где епископ уже не бывал 7 лет. Там умирают, не видав ни разу епископа. Какое же возможно понятие о Церкви, если без епископа нет и Церкви, а тут его как раз и нет совсем.

Итак, в наше время должно быть хотя какое-нибудь приближение к этому, действительно церковному, порядку вещей… Теперь епископ должен стать надзирателем в самом практическом и деловом смысле слова, а потому в ведении его должно быть столько приходов, чтобы у него хватило сил быть полезным епископом для всех верующих своей епархии…” 142

На основании доклада свящмуч. Аввакума Уфимским съездом была принята “Декларация православных староцерковников”, в которую были включены все изложенные еп. Аввакумом меры по переустройству церковной жизни.

Св. Новомученики подчеркивали, что стержень сергианства заключается именно в нарушении основного принципа соборности. “А несомненно, что все архиереи, кто подчиняется митр. Сергию – все отреклись от народа церковного и служат безбожникам и только развращают верующий народ”, – писал архиеп. Андрей. 143 “Митр. Сергий и его единомышленники – писал другой свящмуч. архиеп. Серафим Угличский, – нарушили соборность, прикрывши ее "олигархической коллегией", попрали внутреннюю свободу Церкви, уничтожили самый принцип выборного начала епископата, принесли много страданий Церкви Божией, заменили на кафедрах многих епископов своими единомышленниками, а противных им лишили общения с их верными паствами, болезнующими со своими страдальцами и мучениками за Истину Христову”. 144

Авторы “Киевского Воззвания” (нояб. 1927) при этом указывали: “Наличие при Митрополите Сергии так называемого “временного Синода” не изменяет положения. “Синод” Митрополита Сергия организован совершенно не так, как предполагали постановления Московского Собора 1918 г. Он не избран соборне, не уполномочен епископами; и потому не может считаться представительством епископата при Митрополите Сергии. Он составлен самим Митрополитом Сергием и потому является, собственно говоря, как бы его личной канцелярией, частным совещанием при нем. Кстати сказать, ведь даже и самая конструкция Синода предписывает ему исключительно личный характер: с прекращением почему-либо полномочий Митрополита Сергия автоматически падают и полномочия Синода. Все это говорит за то, что поскольку Заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшие решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, он явно выходит из предела своих полномочий”.

О том же самом, подразумевая м. Сергия, говорил свящмуч. Иосиф, митр. Петроградский: “В строении жизни церковной участники — не одни только верхушки, а все тело церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратия”. 145

“Теперь необходима особенная верность принципам соборности, – считает свящмуч. еп. Павел (Кратиров). – Яркий пример извращения принципа соборности и господства бюрократизма, это – так называемая Сергиевская Патриархия и сомнительного достоинства Синод ее. Синод сей получил свое начало при крайне загадочных обстоятельствах. Он воистину в тайне беззакония зачат и во грехах предательства родился.

Строить церковную жизнь в данное время на началах старого Синодального (в царское время) бюрократизма крайне опасно и преступно. Если бы м. Сергий вместо того, чтобы управлять сверху, обратился к соборному церковному разуму, он избежал бы трагедии, которой теперь ему не миновать. Необходимо вовлечь в область церковной жизни многомиллионные массы верующих, а это возможно только через отказ иерархии и духовенства от бюрократических привычек управлять Домом Божиим сверху, минуя соборный уклад – существенный признак Церкви.

Вследствие извращения принципа соборности, народ теперь почти безучастно смотрит на борьбу современных церковных группировок, многие из верующих стараются уклониться от церковных дел и прений и обычно говорят: "это дело поповское, попы ссорятся, а наше дело сторона". Нужно показать верующему народу и научить его, что дело церковное, борьба группировок церковных, хотя и обнаруживается в борьбе клерикальных группировок, но этот спор и затрагиваемые в споре вопросы есть дело общецерковное и общенародное (церковный народ), и касается оно не только духовенства, но и всего верующего народа, всей Церкви "яже есть Тело Его" (Ефес. 1, 23). Бояться вынести на улицу церковную сумятицу не следует. Базарные торговцы на площади Константинополя воевали друг с другом в эпоху жарких армянских споров о "единосущии" или "подобосущии"; дело доходило до рукопашных схваток и настоящих сражений, однако это в конечном результате послужило к пользе Православия…

Возможно, что вышеизложенное уже потеряло свое значение и предложенный мною рецепт уже устарел, т. к. начинающаяся с 1928 года ударная работа "Пролетарского Государства" на "культурно-просветительном фронте" может в ближайшее время поставить Православную Церковь в до-Никейские условия жизни. Тогда соборность Церкви получит свое оправдание”. 146

В отличие от сергиевской Московской Патриархии, Катакомбная Церковь встала на путь истинной соборности. Прежде всего, в условиях гонений было принято решение о децентрализации церковной власти, при которой каждая епархия во главе со своим епископом управляется самостоятельно. “Канонически безспорной власти, – писал еп. Павел (Кратиров), – которую бы все согласились признать таковою, в настоящее время нет в Православной Церкви. Нужно отыскать таковую. А если нельзя сделать этого, то – самое широкое самоуправление православных епископов до времени Собора... Вот по нашему мнению, правильный лозунг нашего времени. Когда кораблю угрожает потопление, то спасаются в лодках...” 147 Таким образом, еще в 1920-е гг. Катакомбная Церковь возвратилась к древнейшим до-никейским образцам соборности, при которых законченную церковную единицу саставляла независимая епархия или парикия. И это вскоре принесло свои благотворные плоды. Строго следуя заветам своих Отцев-основателей, Катакомбная Церковь совершенно искоренила всякие проявления клерикализма и папизма, не столько даже административными мерами, сколько самой жизнью. Условия подпольного служения ИПХ как бы выкристаллизовали в Катакомбной Церкви самые достойные силы.

Нельзя в этом аспекте не напомнить известные всем решения “Кочующего” Собора ИПЦ 1928 г. Сама организация этого Собора отчетливо свидетельствует о соблюдении всех соборных принципов как в его подоготовке, так и в работе и решениях. Что бросается сразу в глаза, это полное отсутствие какого-либо обсуждения, ставящего своей целью сосредоточить всю церковную власть в руках одного лица, будь то патриарха или местоблюстителя, или кого-либо еще. Максимум, о чем шла речь, это о образовании архиепископий (по типу древних митрополичьих округов), причем экстерриториально: “Если есть хоть сколько истинных епископов одной области, то да собирутся и поставляют первенствующего над собой. Если нет в одной области, то пусть берут из ближних областей истинных епископов. Если вообще в ближних местах нет, то обрящут любого истинного епископа для разсуждений” (канон 17). Последняя фраза – “для разсуждений” – свидетельствует о том, что первенствующий епископ области избирается исключительно как авторитетное лицо, по своему положению никак не связанное с какой-либо определенной кафедрой, т. е местом. Высшей церковной властью объявляется только Собор всех истинно-православных епископов с участием клира и мирян: “Да решаются церковные вопросы соборно: епископатом, клиром и народом” (канон 21). Каждому епископу предоставляется не только самая широкая автономия, но и право в междусоборный период нести “в себе всю полноту соборного разсуждения” (канон 20). Каждая община Катакомбной Церкви есть самостоятельная парикия, которая в отсутствие архипастырского окормления, также может в Духе Святом “разрешать все возникающие вопросы в духе Истинного Православия” (канон 21). Характерно, что на Соборе патриаршество Тихона и местоблюстительство митр. Петра были подвергнуты самому жесткому остракизму.

В 1948 г. Собор Катакомбной Церкви благоволил избрать “правящего епископа ИПЦ”, коим стал еп. Владимир (Штрёмберг). Совершенно очевидно, что его власть не имела ничего общего с властью патриарха или даже первоиерарха в общепринятом понимании. Он являлся как бы координатором церковной жизни ИПЦ и главные его функции сводились, как и в древности, к почетному председательству на Соборах, участию в новых епископских хиротониях, организации и проведении церковного суда. Фактически обладая властью архиепископа, по скромности он так никогда не именовался, что очень знаменательно. То же можно сказать и о еп. Меркурии (Котлове), который после смерти еп. Владимира в 1981 г. стал “правящим епископом”. Экстерриториальность границ епархий являлась и является по сей день преобладающим фактором, – по принципу: епископ – народ.

Историческое возстановление “андреевской” иерархии в 1994 г. привнесло в соборное устройство Катакомбной Церкви новые оттенки. Во-первых, свое продолжение получила строгая выборность клира и епископата. Согласно Определению Освященного Собора от 10.06.1995 г., “каждый из уже поставленных архиереев, независимо от чести своей кафедры, является первенствующим епископом своей области” с правом “единолично ставить суффрагана для своей области” и даже “другого равновеликого архиерея… под свою личную ответственность”. В настоящее время, при возможности ежегодного созыва Освященных Соборов с участием епископов, духовенства, монашествующих и мирян как высшей духовной власти, поставление Правящего Архиерея не вызывается насущными нуждами Церкви. Впрочем, имеется три архиепископа, избранные как наиболее авторитетные (по личным качествам) духовные руководители для более широких церковных областей. Достоинство и честь всех епископов при этом остается равной.

В 2000 г. принят важнейший документ – “Устав Катакомбной Церкви ИПХ”, утвержденный Освященным Собором. Главное основание Устава – соборный принцип, проведенный на всех уровнях церковной организации, начиная от Собора и епископов и кончая приходской жизнью общин ИПХ. Введено и регламентировано положение о управлении общинами выборными Духовными Наставниками из мiрян, а также выборность клира и епископов и правила церковного суда, исключающие любые попытки произвола. Во всем проводится принцип народности в Церкви.

Смело можно утверждать, что только наша Церковь сегодня по-настоящему соборная, ибо во всех иных известных нам юрисдикциях не существует таких же соборных механизмов, кои обретаются и канонически закреплены у нас.

Причина гибели христианских империй состояла именно в том, что Церковь стала постепенно отступать от многих христианских традиций древности и, прежде всего, церковной соборности. Константинопольский Патриархат, если бы не проводил папистской политики эллинизации других христианских народов, давно был бы освобожден от турецкого ига. Российское же государство погрузилось во тьму большевизма и сергианства благодаря разъедавшему ее тело с XVII века никонианству, как разновидности цезаро-папизма. И все, кто ищет иных причин – или не понимают, о чем говорят, или лгут. Именно в возстановлении соборных начал в церковном управлении следует искать возрождение русской государственности и церковности, а не в возстановлении монархии по цезаро-паписткому образцу, не в реанимации института патриаршества в виде папо-цезаризма и т. п.

Итак, выводы из всего выше сказанного можно сделать следующие.

Патриаршество – совершенно ненужная надстройка над Церковью, стихийно возникшая при реорганизации Апостольской Церкви под имперскую систему. Эта реорганизация, начиная с IV в., была смоделирована при главенстве территориального, а не народного принципа в Церкви. В имперскую эпоху бытия Церкви явственно просматривается сильная зависимость высших церковных иерархов и, особенно, патриархов от политических амбиций светской власти, нередко действовавшей во вред Церкви. Патриаршество было главным инструментом проведения угодной для светской власти политики, как в делах государственно-политических, так и церковных. Патриаршество в том виде, как оно сформировалось в христианской Церкви, – установление не Божеское, а человеческое и есть возврат от Нового Завета к Ветхому. Церковь должна быть Христоцентрична, а не патриархоцентрична. Наконец, патриаршество не имеет совершенно никаких оснований ни в практике, ни в канонах Древней Церкви I-IV веков, а вызвано нарастающими центростремительными силами, имеющими свое основание в ложной теории папизма.

Результатом усиления папистических тенденций на Востоке стали: 1) постепенное умаление народности в Церкви, 2) уничтожение выборных начал и введение назначенства, 3) искажения соборности, 4) клерикализм, 5) вмешательство в церковные дела императорской власти, а впоследствии и властей антихристианских, 6) смуты, ереси, расколы, борьба за власть, всевозможные насилия, симония, поборы и проч., 7) духовное вырождение и отторжение верующих масс от православия: отпадение в сектантство и т. п. Папизм как ересь ересей должен быть навсегда и окончательно искоренен из церковного сознания. Это – яд, отравляющий любой церковный организм, приводящий его к омертвению и духовной погибели.

24 мая / 6 июня

Преп. Симеона Столпника 

* * *

  наш адрес: 191014, г. Санкт-Петербург, а-я 8
   e-mail: