Для того, чтобы со всеми подобающими основаниями богословского и каноническо-догматичсского характера выяснить, благодатны ли таинства, совершаемые в нынешней Московской патриархии, необходимо прежде всего определить, какова сущность этого сообщества. Поскольку все святые таинства “сохраняются и законно совершаются только в Церкви” (Догмат. богословие митр. Макария)1, то об их благодатности и спасительности не может быть и речи, если они совершаются в обществе еретическом или раскольническом (46, 47 и 68 правила св. Апостол; 1-е правило св. Василия Великого).

Определение нынешней Московской патриархии дается в первом же абзаце доклада, где еп. Евтихий утверждает, что эта организация “отличает себя от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, ибо во истине не стоит”.

“Не стоять в истине” не есть свойство Церкви Христовой, о которой в Евангелии говориться, что она есть “столп и утверждение истины” (1 Тим. 3:15), ибо она “свята и непорочна” (Еф. 5:27). Следовательно, еп. Евтихий ту организацию, о которой говорит, очевидно не представляет Церковью вообще, так как, по его же утверждению, она не обладает главным свойством Церкви — хранением неповрежденной Истины. Равно Церковью никак не может называться и то сообщество, которое каким-либо образом отличает себя от нее.

О том же, что именно представляет из себя МП на современном этапе, еп. Евтихий говорит немного далее, а именно, что она “удерживается в ереси и расколе закосневшими в отступничестве иерархами”, т. е. как раз фактически и является еретическим и раскольническим сообществом, на святоотеческом языке именуемым, по имени своего основателя митр. Сергия (Страгородского), сергианской церковью, или просто — сергианами.

Итак, из собственных слов Евтихия очевидно, что сергианская церковь и охарактеризована таким образом, что говорить о благодатности совершаемых в ее лоне “таинств” отпадает самая необходимость. Впрочем, поскольку вся остальная часть доклада посвящается еп. Евтихием опровержению своих же, по существу верных посылок, то и нам представляется необходимым высказать следующие соображения по каждому пункту приводимых им доводов.

1. Утверждение еп. Евтихия, что “все свои отступления Патриарх и Синод Московской патриархии всегда готовили, а в большинстве случаев и совершали втайне от большинства священников и мiрян” весьма спорно само по себе (мiряне, к примеру, сами не хотят ничего знать чем занимаются их епископы), а к вопросу о благодатности или безблагодатности таинств не имеет никакого отношения, ибо “первый священнодействователь и совершитель св. таинств в своей частной церкви есть епископ” (Догмат, богосл. Митр. Макария)2, а не священник и, тем более, не мiрянин. В “Новой скрижали” архиеп. Вениамина о священническом чине говорится: “Чин священников просвещает совершаемых и руководит их к созерцанию Божиих тайн не иначе, как в зависимости от священноначальников и под управлением их божественного чина. Священнодействуя в зависимости от епископа, он хотя и совершает те же таинства, какие совершает священноначальник, но совершает их не своевольно, а как бы властию того чина, который сообщил ему таинство священства”3.

Таким образом, сама постановка еп. Евтихисм вопроса становится совершенно неправильной, потому что совершение таинств целиком и полностью зависит от их совершителей, а не от тех, кому право совершать их Церковью не дано, или дано, но только посредственное.

Утверждение же, что “действительность и действенность таинств зависят не от достоинства и внутреннего расположения совершителя таинств, а от расположения и веры лиц, приемлющих таинства”, измышлено, как свидетельствует митр. Макарий (Булгаков), реформатами и лютеранами.4

К сему необходимо добавить, что подавляющее большинство священников и мiрян, когда им становится известно об отступлениях от православия в сергианской патриархии, все же, как показывает практика, остаются в ее лоне и своим преступным молчанием и бездействием продолжают в этих отступлениях соучаствовать, и даже, нередко, защищать их непосредственных совершителей.

2. Во втором пункте доклада утверждается, что “т. н. “ соборные решения” МП — не есть выражение соборного волеизъявления полноты церковной, а есть воля ее иерархов, со времени митрополита Сергия незаконно удерживающих власть”.

Еп. Евтихий не может не знать, что “средоточие духовной власти над каждою частною церковью заключается в ее епископе, от которого проистекают для нее и учение, и священнодействия, и управление” (Догмат, богосл. Митр. Макария)⁵.

Выражение соборного волеизъявления полноты церковной Св. Церковь понимает совсем не так как еп. Евтихий. Исходя из устройства Вселенской Церкви, совершенное ее единство происходит “когда все частные паствы, покаряясь своим пастырям... сосредотачиваются каждая в своем епископе; а епископы безусловно покаряются одним и темже узаконениям Вселенских Соборов и в своем учении, и в своих священнодействиях, и в своем управлении”5.

Согласно каноническим правилам (3-е III Всел. Собора; 15-е 2-х кр. Конст. Собора), священники и мiряне обязаны выйти из канонического подчинения собору епископов, если собором этим принимается нечто противоречащее православной вере. Это заповедуется Церковью с той целью, дабы “охранити Церковь от расколов и разделений”, т. е. сохранить ее полноту и соборность. Отсекая себя от Тела Церкви “или невидимым действием суда Божия, или видимым действием церковной власти” (Прост. Христ. Катехизис Митр. Филарета)6, нечестивые епископы, как мертвые члены, лишаются права совершать таинства, и потому православные, по правилам Церкви, должны прекратить с ними молитвенно-евхаристическое общение.

Кроме того, “для законного совершения таинств и их действенности требуются: 1) законно рукоположенный пресвитер, или епископ; 2) законное, т. е. по богопреданному чину, священнодействие таинств”. Законно же рукоположенные пресвитеры, или епископы обязательно “должны быть Христиане, и Христиане православные: так как предназначаются быть пастырями православной Церкви” (Митр. Макарий)7.

Ни одно из этих условий для действительного и законного совершения св. таинств в сергианской МП не соблюдается. Если, как пишет сам еп. Евтихий, “Московская патриархия удерживается в ереси и расколе закосневшими в отступничестве иерархами”, то эти иерархи-отступники и не могут быть православными христианами. Если они “незаконно удерживают власть в Московской патриархии”, как свидетельствует тот же еп. Евтихий, то автоматически утрачивают и благодать своего рукоположения, если когда-нибудь вообще ее имели (см. 1-е правило Св. Василия Великого). Следовательно, в обоих случаях, таковые “епископы” не имеют законного права священнодействовать.

3. Священнодействия некоторых таинств (напр, крещения, исповеди) совершаются в сергианской церкви не по богопреданному чину. Условием для законного совершения таинств служат, как это утверждает еп. Евтихий, не “требники, служебники, архиерейские чиновники, в которых нет никаких нововведений”, а сам совершитель, который вполне может (и это совершается на деле) произвольно в процессе священнодействия ввести таких нововведений (напр., сокращений и искажений) сколько угодно.

В связи с этим митр. Макарий пишет: “Тогда только каждое таинство и будет таинством, и будет благодатно действовать на человека, когда будет совершаемо по воле Господа Иисуса, согласно с Его установлением... А так как совершение каждого таинства, согласно с волею Господа Иисуса, возможно только под условием, если совершители таинств, существа разумные и свободные, будут иметь внимание к тому, что и как они совершают, и желание совершить священнодействие установленным образом: то естественно от пастырей Церкви, пресвитера и епископа, то или другое таинство требуется совершить по богопреданному чину”.8

4. Следующее утверждение еп. Евтихия, что Никео-Цареградский Символ Веры все верующие поют в храмах на литургии и читают в домашних молитвах “без искажений” никак не может служить доказательством благодатности сергианских “таинств”.

Ибо тот же Символ Веры, и так же без искажений, сохраняется у множества еретиков и раскольников: униатов (т. н. восточный обряд), монофизитов, монофелитов, новостильников, некоторых протестантов, и проч.

Из всех приводимых еп. Евтихием аргументов он делает вывод о том, что поскольку обманутые своими иерархами-отступниками “искренне верующие готовы и жизнь отдать за православное вероисповедание”, то ради их “не отнимает Господь благодати у Святых Даров, принимаемых в недостойные уста, но именно та благодать и есть огнь, попаляющий недостойных”.

Главная ошибка такого утверждения состоит в том, что еп. Евтихий забывает, что нынешняя МП вовсе не Церковь, т. к., по его же словам “удерживается в ереси и расколе” и тем “отличает себя от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви”. А вне Церкви не может быть применим принцип церковной икономии, которой в вопросах веры и догматов допускать нельзя.

Кроме того, как уже говорилось выше, из практического опыта хорошо видно, что чистота православного вероисповедания “искренне верующих” и остающихся в тоже время в сергианстве, весьма сомнительна, не говоря уже о том, что в отношении к таинствам мiряне и епископы находятся в разном иерархическом положении.

“Незнание Божественных законов, — говорит св. Епифаний Кипрский, — великое предательство своего спасения”.9 В Московской же патриархии невежество в вопросах веры выставляется ныне как нечто похвальное и даже достойное подражания в среде “простого народа”, ни за что не отвечающее и оправдывающее любые беззакония сергианского священноначалия. Незнание народом канонов и догматов Православной Церкви объявляется в его среде как якобы легчайший путь ко спасению, и духовные руководители таких “искренне верующих” всячески пытаются поддержать в них эту психологию в своекорыстных целях. Понятно и очевидно, что такая постановка вопроса о спасении не может иметь ничего общего с православной верой. Тем не менее, еп. Евтихий в доказательство своих убеждений почему-то считает правомерным апеллировать к “блаженному неведению” (которое, конечно, не избавит от ответа о правоте своей веры на Страшном Суде никого) “обманутого народа”, явно игнорируя святоотеческое учение и нравственно-каноническое предание Церкви.

5. Впрочем, еп. Евтихий обращается к правилам Карфагенского Собора, которые, тем не менее, не дают ни малейшего основания признать точку зрения автора доклада богословски и канонически оправданной. Ссылка на правила Карфагенского Собора — единственный серьезный аргумент еп. Евтихия, а потому требует более тщательного разбора.

Еп. Евтихий утверждает, будто отцы Карфагенского Собора, разбирая дело о раскольниках-донатистах, “сочли возможным, осуждая преступных иерархов, признавать действительными совершаемые ими таинства”. Но это является явным недоразумением. Пусть покажет еп. Евтихий, на основании какого из приводимых им в пример правил, он делает такой вывод? В правилах говорится только о способе и чине “принятия” в Церковь, и “присоединения” к ней этих раскольников. Но нигде в этих правилах не сказано, что причиною принятия донатистов “в своих степенях” была именно “действительность совершаемых ими таинств”. Такой вывод является уже вымыслом самого сп. Евтихия, и ничего подобного не обретается ни в одном каноническом правиле Православной Церкви в отношении к присоединению всех других еретиков и раскольников.

Святые Отцы никогда не признавали лжетаинства, совершаемые еретиками или раскольниками, благодатными. Об этом прежде всего свидетельствуют вышеуказанные канонические правила.

Правда, о возможности наличия благодати Св. Духа в таинствах раскольников высказывались такие Отцы Церкви, как Стефан, еп. Римский и блаж. Августин. Однако первый в свое время был оспорен св. Киприаном Карфагенским, а учение блаж. Августина во многих своих положениях св. Церковь подвергала критике неоднократно. Подробное же объяснение церковной практики в отношении разного способа и чина присоединения к Церкви еретиков и раскольников изложено в работах нашего отечественного богослова и архим. Илариона (Троицкого)10.

Но возвратимся к правилам Карфагенского Собора.

Еп. Евтихий неверно утверждает, что Церковь именовала донатистов “лукавыми и дерзкими еретиками и раскольниками”, в то время как донатисты являлись только раскольниками. Об этом говорит еп. Никодим (Милаш) в своем толковании на 47-е правило: “...донатисты были самыми дерзкими раскольниками, которые когда-либо существовали в Церкви”; и еще там же: “...донатисты не погрешали в основах веры...”.11

Итак, поскольку сергианская “церковь” представляет из себя организацию не только раскольническую, но и еретическую, то правила касательно донатистов в этом случае применимы быть не могут.

Однако, нет никакого основания утверждать, что “таинства” раскольников-донатистов Карфагенским Собором признавались действительными и из самого текста 57-го правила, приводимого в докладе. Видимо автор его, в доказательство своих шатких убеждений, акцентирует внимание на следующих словах сего правила: “Что единожды преподавати должно, не позволительно воспринимати”, и: “Церковь, которая, по реченному есть голубица (Песнь песн. 2:10), — единственная Матерь христиан, и в которой спасительно приемлются все таинства вечныя и животворящыя, впрочем пребывающих в ереси подвергающие великому осуждению и казни. Что во истине светлее препровождало бы их к вечной жизни: то в заблуждении становится для них более омрачающим и осуждающим...”

Но, в первую очередь, необходимо отметить, что речь в этом правиле идет в целом о донатистах, а не отдельно об их иерархии, и отдельно — о “простом народе”. Правило говорит, что все, принадлежащие к донатистской церкви, как и к любому другому расколу или ереси, подвергаются “великому осуждению и казни”, а не одни только епископы-отступники. В правиле не говорится, что для избежания сего осуждения и казни достаточно быть “блаженно неведущим” мiрянином. Канон предлагает другое действие: “Сего ради по предании анафеме имени заблуждения, возложением руки, да приемлются в едину Церковь...”. И там же: “Сего (т. е. великого осуждения и казни — авт.) некоторые избежали и, познав прямой путь матери, Кафолическия Церкви, всем оным святым таинствам, по любви к истине, поверили, и оныя приняли”. Итак, для того, чтобы избежать осуждения и действительно принять все таинства, необходимо присоединиться к Православной Церкви, стать видимым ее членом, так как она есть “единственная матерь христиан”, вне которой невозможно достигнуть вечного спасения никому.

Не признание, еще раз подчеркнем, донатистских “таинств” совершенными и благодатными побуждало Отцов Карфагенского Собора относится к этим раскольникам снизходительно, “употребляя самые мягкие средства для возвращения их к единству” с Церковью (Еп. Никодим)12, а “польза Церкви” и “польза, желающих сим образом прейти к Кафолической Церкви”, содействующие “к миру христиан” и “к очевидной пользе душ братии”, как об этом столь ясно говорится в 68-м правиле Карфагенского Собора.

Таким образом, на основании всех вышеприведенных убедительных опровержений против мнения о благодатности сергианских “таинств”, следует, что еп. Евтихий существенно погрешает против точного и ясного учения Православной Церкви по сему вопросу в следующих частях:

1) Еп. Евтихий вводит новое учение о Церкви, представляя ее не Единым Телом, “которое имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело” (1 Кор. 12:12), а разделенным относительно спасения на священноначалие и народ, допуская в одной Церкви спасение народа независимым от спасения его священноначалия, отступающего от веры.

2) Вводит сектантское учение о действительности таинств вне зависимости от вероисповедания их совершителей.

3) Допускает возможность спасения вне Церкви Христовой и необязательность присоединения к ней еретиков и раскольников.

4) Погрешает против 9-го члена Символа Веры о Единстве Церкви, допуская возможность ее разделения на равноблагодатные ветви, в данном случае: на Русскую Зарубежную Церковь и Московскую патриархию, как известно, расходящихся друг с другом во многих положениях православного вероучения и догматов, и не имеющих между собою никакого канонического общения.

5) Помимо еретической “теории ветвей”, еп. Евтихий вводит экуменическое т. н. “крещенское богословие”, т. е. допускает единство с сергианской церковью на основании взаимопризнаваемого крещения и других таинств.

Кроме того, утверждая мнение о благодатности таинств, совершаемых в Московской патриархии, еп. Евтихий отталкивает желающих присоединиться к Церкви Христовой, ибо, по словам Великого Отца Церкви св. Киприана Карфагенского, “еретики никогда не будут приходить к Церкви, если будут нами самими укрепляться в убеждении, что у них тоже есть церковь и таинства”.13

Также еп. Евтихий в глазах своей паствы дискредитирует авторитет Русской Зарубежной Церкви, утверждая в своем докладе, что “ересиархи и их последователи могут проникать и в Зарубежную Церковь”, оставаясь безнаказанными точно также, как и в нынешней МП.

В связи с этим православные христиане, члены Русской Зарубежной Церкви, вправе надеяться, что Священный Синод Архиереев вынесет свое отрицательное суждение по поводу предложенного для отзывов доклада еп. Евтихия и проведет с ним разъяснительную работу в виде увещания по вопросам православной веры и благочестия во избежание возможных соблазнов и нестроений в среде его паствы.

Составил Р. Добровольский 4/17 августа 1995 г.

Память Священномученика Косьмы Равноапостольного.

  наш адрес: 191014, г. Санкт-Петербург, а-я 8
   e-mail: