“ Упразднистеся от Христа,
иже законом оправдаетеся:
от благодати отпадосте” (Гал. 5, 4).

Церковно-публицистические материалы, распространяемые бывшим “священником” Московской Патриархии Тимофеем Алферовым и его братом “иеромонахом” Дионисием Алферовым, которые ныне подвизаются в российских приходах юрисдикции Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей, привлекают к себе внимание уже давно. И если кто-то по недомыслию усматривает в их сочинениях безкомпромиссную проповедь Св. Православия, то духовно трезвые христиане скорее напротив – видят в них сплошное разгорячение страстей и эмоций в пропаганде учений, Церкви неизвестных.

Прежде всего должно перечислить работы упомянутых авторов, поскольку часть их опубликована под разными псевдонимами – “Т. Игнатич”, “А. Тускарев”, “Т. Сельский”:

– “Православие, государство и предантихристова эпоха”. Киев. 1993.

– “Христофагия”. Киев. 1993 (позднее неоднократно переиздавалась).

– “Против течения”. Б/м. 1994.

– “Спор о любви”. СПб. 1995.

– “Спор о благодати”. М. 1996.

– “Опыт Церкви в суждении о благодати”. Б/м. 1999.

Статьи, помещенные в названных брошюрах, публиковались в периодических изданиях, таких, как журналы “Возвращение”, “Православная Русь”, газеты “Завтра”, “Земщина”, “Православное обозрение”, “Черная сотня” и других, а также в издаваемом самими братьями Алферовыми “Успенском листке”, получившим свое название от принадлежащего МП Успенского храма в пос. Любытино Новгородской обл., откуда Т. Алферов был выдворен после своего перехода в юрисдикцию Нью-Йоркского Синода. Так что внимательный читатель знаком хотя бы с некоторыми из этих статей.

Наиболее популярной стала брошюра “Христофагия”, выдержавшая не менее трех отдельных изданий и неоднократно вопроизводившаяся в периодике. Работа эта, созданная Т. Алферовым в период его активного сотрудничества с Братством св. Царя-мученика Николая II (МП) посвящена весьма своеобразно понимаемому “пастырскому попечению” о душах евреев-выкрестов. Вопрос, почему их судьба так взволновала Т. Алферова, мы рассмотрим ниже, а сейчас обратимся к последней по времени брошюре “Опыт Церкви в суждении о благодати”, отражающей, впрочем, не двухтысячелетний опыт Православной Церкви, а довольно неудачный личный опыт самих братьев Алферовых.

Внимательно изучив эту работу, можно прийти к выводу, что авторы ее отлично знают православное учение о Богоустановленных границах Церкви и благодати Божией, но вполне сознательно отвергают его. Православную экклезиологию (т. е. собственно учение о Церкви) они перетолковывают в духе нездорового мистицизма и агностицизма.

Ключевой для понимания их взглядов является фраза: “Св. Отцы понимали, что говорили, свидетельствуя, что вне Православия спасения нет и нет спасительной благодати. Только слишком широко и буквально понимать такие слова недолжно” (стр. 16). Мы же, со своей стороны, вынуждены отметить, что Тимофей и Дионисий Алферовы тоже, очевидно, понимают, что говорят, проповедуя свое, а не святоотеческое учение.

Они, в частности, заявляют, что “к таинствам внецерковных обществ Церковь всю свою историю относилась по-разному и безсистемно” (стр. 34). Но это ложь! Св. Церковь никогда не признавала благодатной силы в совершаемых еретиками церемониях, подражающих Ее св. таинствам.

Братья Алферовы утверждают, что 46 правило Св. Апостолов, повелевающее извергать из сана священника, приявшего крещение или жертву еретиков, было якобы вызвано обстоятельствами времени – некой сугубой зловредностью современных Апостолам еретиков. И это также ложь! Св. Отцы, допускавшие принятие кающихся еретиков вторым и третьим чином, т. е. через мvропомазание или покаяние, но без крещения не затрагивали безспорного догматического положения, установленного 46 и сопутствующими ему правилами. Воистину, свв. Апостолы, Соборы и Отцы, утвердившие каноны, всё устроили ко благу и достоинству Церкви Христовой, дабы и мы, последуя им, ни в чем не погрешили против Ее блага и достоинства. Даже мнимые противоречия между различными канонами, а равно между канонами и многовековой, освященной Преданием практикой той или иной Поместной Церкви, лишь создают простор для пастырского попечения архиереев и настоятелей, применяющих в том или ином случае тот или иной канон – не автоматически, но со смотрением, во благо Церкви.

В самотолковании вышереченного правила Т. Алферов упускает из виду главное – что св. каноны не только еретиков, но и раскольников определяют как безблагодатных (см. 1-е правило св. Василия Великого и 6-е правило II Всел. Собора). Раскольники же, как учит Св. Церковь, есть лица, самовольно нарушившие полное единение с ней, при сохранении, однако, истинного учения о догматах и таинствах. По словам св. Иоанна Златоуста – “раскол есть не меньшее зло, чем ересь”, т. е. между еретиками, погрешающими в догматах Православия, и раскольниками, хотя и не погрешающими в догматах, но отпавшими от Церкви, Св. Отцы не делали никакой разницы. Таким образом, учение Т. Алферова о том, что еретические лжетаинства признавались недействительными только во времена Апостолов – нестостоятельно.

Пытаясь обосновать правильность такой интерпретации, Т.Алферов представляет слова Св. Ап. Иоанна Богослова о том, что в мiре “явлена суть чада Божия и чада диаволя” (1 Ин. 3, 10) как частное мнение Св. Апостола, вызванное только обстоятельствами времени. Это – уже просто безумие! Сии слова – неотъемлемая часть Священного Писания, Богодухновенных глаголов Живота Вечного, которые даны нам в руководство на все времена. Ведь нелепо предполагать, вопреки очевидности, что в момент написания Иоанном Богословом послания те и другие еще были явлены мiру, а ныне уже нет. Неужели все всыновились диаволу? Или все сделались вдруг чадами Богу? Нет, чада Божии, верные сыны Православной Церкви, и дети сатаны, враждующие против них, как пшеница и плевелы пребудут в мiре до Второго Славного Пришествия Христова.

Далее Алферов приводит четыре признака, обусловливающих, по его мнению, степень строгости Церкви в отношении кающихся еретиков, утверждая, что чин присоединения устанавливается с учетом этих признаков: 1) степень извращения еретиками учения Церкви; 2) продолжительность существования лжеучения; 3) ожесточенность еретиков и раскольников в борьбе против Церкви; и 4) степень причастности каждого конкретного лица к ереси.

Безусловно, всё это (может быть, за исключением 4-го положения) учитывалось при приеме еретиков и схизматиков в Св. Церковь, но последняя, по мнению авторитетного отечественного канониста архим. Илариона (Троицкого), так и не выработала единого правила, согласно которому существовала бы строгая зависимость установления чиноприема от степени искажения православного вероучения и прочих положений, и сколько бы Т. Алферов не искал такого правила в наших канонических сборниках, его он найти не сможет. В каждом случае существовали лишь различные предписания, но при этом, как мы уже отмечали выше, догматическая сторона вопроса оставалась неприкосновенной: Св. Церковь почиталась единой и единственной раздаятельницей спасительной благодати Божией. Не признавая за еретиками никаких достоинств, кроме самого их покаяния, Св. Отцы руководствовались единственно домостроительством Церкви Христовой. Прекрасно сознавая, что крещенные еретиками не крещены, и поставленные – не причетники, они, однако, полагали возможным принимать кающихся, не совершая над ними обряда крещения в том случае, если “крещение” во внецерковном сообществе совершалось хотя и вне спасительной благодати, но чисто обрядово правильно – троекратным водным погружением во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Кстати, приводимая Т. Алферовым в этом контексте цитата из св. Афанасия Великого является неправильным славянским переводом из его известного Символа. Следует читать не “Аще кто православныя веры не соблюдет, кроме всякаго недоумения во веки погибнет”, а – “Если кто не соблюдет ее здраво и неукоризненно; то, без всякого сомнения, погибнет он на век” (см. Творения. Т. 4, стр. 477, в русском пер.). Иначе возникает впечатление, будто св. Афанасий косвенно намекал на то, что возможно спастись “по недоумению”. Согласно более точному переводу, св. Афанасий говорит здесь не о тех только, кто знал православную веру, но не сохранил ее, – как трактует Алферов, – а вообще обо всех, кто не соблюдет ее – неважно, по недоразумению ли или сознательно.

Интересная картина открывается, если применить все приводимые Т. Алферовым четыре признака идентификации ереси к сергианам. Истина тут лично для него совсем неутешительна.

Признак 1. Согласно исповеданию Св. Отцов-Новомучеников, сергианство – ересь первого чина, отрицающая “самую сущность христианской веры”, представляющая собою “явную апостасию – отпадение от веры, богоотступление” (свящмуч. еп. Павел Кратиров); духовное “поклонение тому зверю, о котором говорит святая книга Откровение Иоанна Богослова” (свящмуч. Андрей Уфимский); “мерзость запустения на месте святе” (свящмуч. Варлаам еп. Майкопский), т. е. “грех, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший” (свящмуч. еп. Виктор Вятский).

Признак 2. Сергианство открыто проповедуется в России как господствующая религия и насаждается с безпримерным насилием вот уже восьмой десяток лет, т. е. культ этот весьма стар, а Вселенский Собор для его осуждения так и не был собран. Сам же Т. Алферов родился гораздо позже возникновения сергианства, а “хиротонию” получил в МП не от когда-то православных, но впоследствии отпавших иерархов, а уже от поставленных самими еретиками.

Признак 3. До самого недавнего прошлого сергиане повсюду рыскали в поисках катакомбных христиан, и найдя, немедля предавали в руки чекистов на мучение. Ожесточенность сергиан против православных и по сей день доходит до кровопролития.

Признак 4. Степень духовной причастности каждого клирика и мiрянина (не говоря уже о “епископах”) МП к сергианству в экклезиологическом аспекте безспорна. Чем оправдается сергианский клирик, бывший не только “священником”, но и “настоятелем”, за каждым “богослужением” возносивший имена ересиархов; равно – и мiряне, от них “причащающиеся”? Все без исключения члены МП осквернялись лжетаинствами, находясь во тьме внешней и богомерзком единстве. Поэтому к ним может применяться только принцип акривии (т. е. строгости).

Для поддержания своих рассуждений Т. Алферов вводит неведомый святоотеческому богословию термин “невоспроизводимость священнодействий” (стр. 14, 33, 41), объясняя, что Церковь “не повторяла еретических таинств”. Такая терминология неверна по своей сути, хотя бы потому, что вне Церкви нет и не может быть никаких священнодействий, а тем более таинств, которая Церковь могла бы повторить. То есть косвенно подразумевается, что в других случаях Она некие благодатные тайнодействия “повторяла” и, тем самым, подпадала под прещения целого ряда канонических правил, запрещающих подобное богохульство. Нововводный термин “невоспроизводимость”, придуманный Алферовым, неизбежно предполагает, что еретические сквернодействия были совершены не только в смысле обрядового исполнения, но и благодатного освящения. А это уже является излюбленным учением экуменистов.

Согласно же православному учению, совершая крещение над еретиком первого чина (т. е. подлежащим крещению), Церковь не повторяет таинства, а совершает его в первый и единственный раз. Принимая же еретиков второго и третьего чина без совершения над ними обряда крещения, она, снисходя к их умственной и духовной немощи, подает им благодать крещения в самом присоединении – через то таинство, посредством которого присоединяемый приемлется в Церковь. Такое объяснение можно найти в “Ответах правильных” свт. Тимофея Александрийского, а также в сочинениях св. Киприана Карфагенского и св. Дионисия Александрийского. Нераскаянные же еретики, отметающие Церковь, так и умирают некрещеными. Стоит отметить, что и термин “священнодействие” неприменим в отношении внецерковных обществ. Св. Отцы согласно учили, что у тех – “сквернодействия”.

Заслуживает внимания и краткое рассуждение Т. Алферова о обливательном “крещении”, которое, как и прочие еретические сквернодейства, он признает если и не “действительным”, то уж по крайней мере “невоспроизводимым”. Однако, оставаясь на твердом основании православной веры, с его мнением согласиться никак нельзя.

Во-первых, называть профанацию таинства, практикуемую в МП, “обливательным крещением” едва ли уместно. В большинстве случаев, когда эти действия совершаются не над младенцем, “просвещаемому” просто мочат водой волосы на затылке. Никакого обливания здесь, конечно, нет. Ибо обливание, как оно должно быть, совершается по определенно установленному чину, согласно которому крещаемого, лежащего на одре (исключительно страха ради смертного, когда для совершения погружения нет возможности), полностью, от головы до ног, троекратно обливают, а не опрыскивают.

Во-вторых, 50 правило Св. Апостол направлено против еретиков, хотя и не веровавших во Св. Троицу, но признававших Единого Бога, и потому крестивших в одно погружение. Таким образом, по смыслу правила, еретиков, крестящих вообще без погружения, следует признать полными безбожниками, а их “таинство” – символом отрицания веры во Отца и Сына и Святого Духа, т. е. воинствующего атеизма .

В-третьих, порочная практика опрыскивания утвердилась в МП повсеместно вне какой-либо связи с канонами и преданием Церкви, а лишь во исполнение решений спецорганов советского государства, всегда обладавших для сергиан высшим нравственным и даже религиозным авторитетом (Сов. власть – “от Бога”, Сталин – “Божий Избранник”), намного превосходящим авторитет Книги правил.

Правда, еще в 1727 г. Святейшим Синодом была издана книга одного из наиболее одиозных “птенцов гнезда Петрова” архиепископа Феофана Прокоповича “Истинное оправдание правоверных христиан, крещением поливательным во Христа крещаемых”, никогда и никаким Собором Российской Церкви так и не утвержденная. Сама же проповедуемая в ней практика до обновленческого и сергианского расколов в России не привилась, хотя и имела некоторое распространение на Украине и в Белоруссии, где население было присоединено к Греко-Российской Церкви из униатства. Немаловажно, что в 20–30-е годы ХХ века обливание и окропление первыми во всеобщее употребление ввели обновленцы, а от них уже переняли сергиане – особенно после ликвидации т-щем Сталиным обновленческого раскола и перехода обновленцев, целыми епархиями, в МП. Православные же всегда крестили полным погружением, в т. ч. и уже “крещеных” обновленцами и сергианами.

На вопрос Т. Алферова, какое крещение хуже – обливательное или совершаемое без должного научения крестящихся и их восприемников – возможен один единственный ответ: оба одинаково плохи, как преподающиеся еретиками и раскольниками вне Церкви Христовой. Только истинная Церковь приводит своих чад к таинству крещения после оглашения и длительного срока научения вере и благочестию.

Извращая учение Православной Церкви, братья Алферовы клевещут и на Нее саму, как это свойственно всем еретикам – древним и новым. Безконечное дробление “неофициального православия” они объясняют легкостью “повторного” крещения и “раскольничьей психологией”, под которой они кощунственно подразумевают православную экклезиологию. Но и это ложь!

Не следует упускать из виду, что из двенадцати греческих старостильных Синодов, если само это число не вымышлено Алферовыми, как минимум десять являются плодом грубого вмешательства в дела Элладской Церкви архиереев РПЦЗ, включая и неудобозабываемого архиеп. Иоанна Максимовича, самочинно совершивших архиерейские хиротонии для раскольников-флоринеев. К самозванным лжекатакомбным группировкам в России представители РПЦЗ тоже приложили руки, и плоды не заставили себя ждать: совместной деятельностью выходцев из РПЦЗ, флоринеев и украинских автокефалистов в постсоветском пространстве насаждены РПС“Ц”, РПК“Ц”, РИП“Ц” и всякие АБВГД“Ц” помельче. Сваливать всю эту грязь с непосредственных виновников на экклезиологическое учение Церкви едва ли этично, тем более, что сами виновники – “зарубежники”, “флоринеи” и “украинцы” – православной экклезиологии не исповедуют.

Характерно, что вспоминая давние евлогианский и американский расколы в РПЦЗ, Т. Алферов ни словом не упоминает о валентиновцах – продукте дикой практики автоматического принятия в РЗЦ патриархийщиков без надлежащего изследования и в “сущем сане”, с последующим возведением таковых в “архиерейское” достоинство.

А вот т. н. “подмошенского” раскола вовсе никогда не существовало. Алферов вынужден выдумывать новое название для секты иоаннитов-германитов – изуверных почитателей архиеп. Иоанна Максимовича и о. Серафима Роуза, возглавляемых б. игуменом Германом Подмошенским. Иоанниты-германиты, организовавшие во время оно с подлинно американским размахом шумную рекламную кампанию по канонизации Максимовича и добившиеся своего, несмотря на противодействие покойного архиепископа Лос-Анжелосского Антония, сейчас широко сеют свою бесовскую прелесть в России. Чего стоит, например, написанная в состоянии явной духовной поврежденности книга Д. Христенсена “Не от мiра сего”, экклезиологические учения которой о каком-то “сердечном православии”, “небесной юрисдикции”, “единстве в разделении” и т. п. полностью совпадают с учениями как РПЦЗ, так и Алферовых. Или взять, к примеру, прикрывающийся именем преп. Германа Аляскинского календарь, в котором одновременно отмечен и день тезоименитства т-ща Ридигера и память “иже во святых” беглосергианского самосвята “схимитрополита” Геннадия Секача, канонизированного разве что другой сектой того же прелестного духа – “Богородичным Центром”! Говоря о некоем “подмошенском” расколе, Алферовы ясно свидетельствуют, что обличить иоаннитов-германитов, вскрыть гнилые корни и ядовитые плоды их идеологии они не дерзнут – ведь их мудрование тесно связано с “межправославной” деятельностью пресловутого Максимовича, чью память Алферовы благоговейно чтут.

Выдумав несуществующее логическое противоречие между учением Церкви и практикой принятия кающихся еретиков второго и третьего чина, Т. Алферов трактует его как “недоступное рациональному объяснению” (стр. 34), призывает “примириться с мыслью, что в этом вопросе нам никогда не удастся охватить всю полноту истины своим умом” (стр. 12), “не разъяснить саму тайну а показать, что она и есть тайна, принципиально неразрешимая” (стр. 13). Церковь, по Алферову, “оставляет под знаком Божией тайны то, что происходило в час крещения еретиков” (стр. 17) и т. д. Страшно подумать: то, что недоступно, в силу богословской малограмотности, Т. Алферову, он пытается компенсировать некоей “тайной”, якобы недоступной пониманию не то что Св. Отцов, но и вообще Церкви, – той, которая есть “столп и утверждение истины” (1 Тим. 3, 15)! И аналогии с тайной Пресвятой Троицы в данном случае никакой нет. Ибо о сей тайне Св. Отцы действительно говорили, как о догмате, но чтобы они проповедовали некую тайну о сквернодействах еретиков – такого в патристике обрести невозможно. Все это “таинственное богословие”, весь этот мистический туман потребен Алферову для обоснования хотя бы частичной благодатности патриархии и признания если уж не действительности, то, по крайней мере, “невоспроизводимости” совершаемых в ней “таинств”.

Насколько нам хватает эрудиции можно даже частично проследить генеалогию “таинственного богословия”. Видимо, первым глашатаем этой теории стал известный евлогианский богослов прот. Н. Афанасьев. В своей книге “Вступление в Церковь”, сознательно игнорируя известные ему объяснения Св. Отцев, он писал: “Православная Церковь и до сегодняшнего дня остается при практике [приема еретиков и схизматиков в Церковь], не обусловленной богословским учением, или при учении, не оправдывающем практику. Эта неудача согласовать одно и другое вызвана неясностью догматического учения о Церкви, в частности, неопределенностью учения о границах Церкви, то есть в какой мере и как нарушается церковная ткань по мере удаления от православия и где она окончательно разрушается” (стр. 153). К такому же выводу приходят и все современные экуменисты. То есть по Афанасьеву догмата о Церкви не существует! Вот до чего можно, оказывается, дойти, если попытаться разрешить “неразрешимую тайну” Церкви! В этом смысле Афанасьев далеко вперед продвинул “таинственное богословие”, попытавшись поставить его на “научную” почву, что оказалось не под силу даже такому гранду сего богословия, как Т. Алферов.

Совершенно неважно, действительно ли у Н. Афанасьева заимствовал свое учение Т. Алферов или оно возникло независимо от евлогианской школы. Понятно, чту было движущей силой для сочинения ереси у Н. Афанасьева, если исходить из его юрисдикционной принадлежности. Но зададимся вопросом – зачем Т. Алферову понадобилось “таинственное богословие”? Ответ лежит на поверхности – Тимофей Алферов защищает лжетаинства МП, включая и обливательное крещение, поскольку сам порожден ими. Он “крещен” еретиками, причем обливательно, от них же получил “рукоположение во священника”, после чего, отрекшись от своего сергианского “архиерея”, был принят в общение Зарубежным Синодом, в соответствии с тамошней практикой, не только без крещения и рукоположения, но и без проклятия ереси. РЗЦ, как известно, автоматически (иногда даже по телефону) принимает любых клириков МП, не изследуя, или почти не изследуя причин их перехода и даже не интересуясь, крещены ли они. И хотя подобная практика уже привела к большим искушениям (достаточно вспомнить таких безобразников, как Валентин Русанцев, Адриан Старина, Сергий Перекрестов, Иоасаф Шибаев, Алексий Аверьянов, Олег Стеняев и многие другие), отказываться от нее Нью-Йоркский Синод, похоже, не спешит. Пошедшие этим путем сергиане понимают, что участвуют в каноническом беззаконии, и пытаются придумать оправдания своему двусмысленному положению. На этой почве и возникают лжеучения, подобные алферовскому.

Однако Книга Правил не оставляет простора для маневра: либо МП – внецерковное, еретическое общество, и тогда архиереи РПЦЗ обязаны четко сформулировать, в чем заключается ее ересь, соборно осудить эту ересь, анафематствовать ее и принимать клириков МП именно как кающихся еретиков; либо сергиане – законная и благодатная Российская Православная Церковь. Но в таком случае РПЦЗ не имеет права принимать ее клириков без отпускной граматы, ни, тем более, открывать собственные приходы на канонической территории своей “Матери Церкви”. Фактически, на сегодняшний день российские приходы юрисдикции Зарубежного Архиерейского Синода и по своему самосознанию, и по кадрам “духовенства” являются расколом в Московской патриархии. Но сами беглосергиане признать этого очевидного факта не хотят, да и не могут, как не могут и честно ответить на вопрос – в Церкви или уже вне Ее находятся клир и народ МП. Налицо – не просто искажение православной экклезиологии, но и ее отсутствие как таковой.

Пытаясь найти выход из канонического тупика, Т. Алферов тщится доказать, что его “крещение” и “рукоположение” – истинные таинства, что сергиане – не злостные еретики, каковыми их соборно признали Святые Новомученики и Исповедники российские, а грешные члены Церкви, растленные типы, да и то – преимущественно епископат, а “здоровую часть священства” и “непричастных ереси мiрян” и вовсе упрекнуть не в чем. Алферовское “мистическое богословие” берет начало именно здесь.

В поддержку своего мнения Тимофей приводит письмо ныне уже покойного “протоиерея” Льва Лебедева. Размышляя о границах Церкви и действиях благодати, Лебедев особое внимание уделяет ереси экуменизма, ни словом не обмолвившись о сергианстве и новостилии, ведь для него, как и для всякого беглосергианина, признать еретическим нерушимое единство новостильников и сергиан, оформившееся на созванных т-щем Сталиным “соборах” 1945 и 1948 годов, – значит поставить под сомнение свое “рукоположение”.

Объявляя сергианство личным грехом митрополита Сергия и его последователей в архиерейском сане, Алферов и покойный Лебедев упорно преследуют одну цель – доказать, что в момент их “крещения” и даже “рукоположения” патриархия еще была православна и, хотя бы отчасти, благодатна несмотря на то, что исполнена всяческого греха. Отсюда и такое пристальное внимание к “Архиерейскому Собору” МП 1994 года, исповедавшему ересь экуменизма. Исподволь внушается, что сергиане, бывшие до этого только грешниками, “растленными типами” – как, будучи и сам одним из них, свидетельствует Т. Алферов – отпали в ересь только в 1994 году.

Покойный Лебедев воздыхает: “Вот если бы плеяда Свв. Отцов явилась в наши дни, чтобы разрешить этот новый для Церкви спор – о самой Церкви!” Такое пожелание есть ни что иное, как искушение Господа, подобно евангельскому богачу, который считал, что его родственники только “аще кто от мертвых идет к ним, покаются”, на что Авраам ответил ему: “Аще Моисея и пророков не послушают, и аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры” (Лук. 16, 19-31). И Л. Лебедев, и братья Алферовы упорно не хотят признать, что все вопросы о Церкви давно решены – как в древности Св. Отцами, так и в 20–30-е годы священномучениками и исповедниками российскими. Именно устами последних Православная Церковь еще в 1928 году на “Кочующем” Соборе определила, что сергианство – не личный грех т-ща Страгородского, или т-ща Симанского и всех последующих советских “патриархов” и “иерархов”, а догматическая ересь, значительно более опасная, злостная и всеобъемлющая, чем, к примеру, монофизитство. Причем, патриархийщики на “Кочующий” Собор могут и вовсе не обращать внимания – ну, собрались “раскольники-иосифляне”, приняли какие-то определения и каноны, так ведь все они “были запрещены в служении самим Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием”, и хотя “пытались закрепиться слабыми корнями на поверхности церковной жизни... однако сила Православия [читай – ОГПУ] разрывала нити корней”, а потому иосифляне “были рассеяны по разным углам Великой России, где в безславии окончили свою жизнь” (это – из “советского златоуста” Иоанна Снычева). Что же до беглосергиан, принятых в общение РЗЦ, демонстративно почитающей Святых Новомучеников, тут картина иная – сам факт проведения Собора либо замалчивается, либо озлобленно отрицается. Еще бы – своим четвертым каноном Собор ясно определил: “Обновленческого и сергиевского поставления клир является простыми мужиками, но не священнослужителями”. Как можно признать Собор, уничтоживший всякое основание для деятельности бегло-сергиан на духовном поприще!

Однако ни отрицание, ни замалчивание “Кочующего” Собора ни мало не пользует извратителям. От Свв. Новомучеников до нас дошли многочисленные творения, послания, частные письма, следственные дела ОГПУ-НКВД, наконец. Смысл их христианского подвига вполне раскрыт в работах как зарубежных, так и мiрских академических, и даже некоторых сергианских историков; их православная экклезиология, их суждение о еретичестве митр. Сергия и безблагодатности его последователей всем давно известны. Богословское же обоснование этого твердого исповедания детально проработано в трудах выдающихся русских богословов – А. С. Хомякова (“Церковь одна”), еп. Марка Новоселова (“Письма к друзьям”), архим. Илариона Троицкого (“Христианства нет без Церкви”), а также еп. Григория Граббе. И хотя архимандрит (впоследствии епископ) Иларион во время гонения отпал в сергианство и скончался вне общения с Православной Церковью, тем не менее, указанный его труд сам по себе обладает огромной ценностью чисто догматического характера. Но в то же время к самому автору могут быть применены слова Господа: “Вся убо, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите; по делом же их не творите: глаголют бо, и не творят” (Мф. 23, 3). В любом случае, для Алферовых и Лебедева его работы должны обладать авторитетом святоотеческих, так как сама РПЦЗ еп. Илариона вчиняет в лик святых новомучеников.

Показательна для уяснения позиции покойного Л. Лебедева его ссылка на мнение Священномученика Кирилла, митрополита Казанского. По свидетельствам современников, в конце двадцатых годов митрополит Кирилл учинил в Церкви раздор, создав своё отдельное сообщество, так называемую “церковь восходящую”, причем общины его последователей утверждались и вне пределов Казанской епархии, в т. ч. в Москве и Петрограде, где уже имелись православные архиереи и общины “даниловцев” и “иосифлян”. Приходы же истинных православных христиан в Казанской епархии окормлял Священномученик Нектарий, епископ Яранский, находившийся там в ссылке. Причем, православные между сергианами и кирилловцами различий не делали – и тех и других в общение не принимали, считая всех их “ чужими”. Причина в том, что основу идеологии “церкви восходящей” как раз и составлял отказ от осуждения ереси митр. Сергия и сергиан в целом.

В Церкви существует, тем не менее, предание, что в 1937 году, находясь в заключении, святитель Кирилл покаялся в содеянном перед святителями Иосифом, митрополитом Петроградским и Евгением, епископом Ростовским, признал над собою власть святителя Иосифа и был принят им в общение. Поэтому высказывания святителя Кирилла свидетельствуют не о том, что в начале тридцатых годов благодать у сергиан еще была, а к 1937 году отошла, как утверждает Лебедев, а лишь о том, что к 1937 году митр. Кирилл нашел в себе силы вернуться на твердое основание православного исповедания, отвергнув свое заблуждение, вызванное, скорее, любовью и архипастырским попечением о погибающих, чем личными причинами позорного свойства, как у братьев Алферовых и покойного Лебедева.

Отношение же Л. Лебедева не только к экклезиологии, но и к подвигу новомучеников, видно из его слов о “массовом обращении ко Христу великого множества людей” в 1943 году. Вдумаемся, что же это было за массовое обращение и к кому? В 1943 году “Московская Патриархия”, насчитывавшая к началу войны всего четырех архиереев в своем составе (С. Страгородский, С. Воскресенский, Н. Ярушевич и А. Симанский), существовавших на положении недоразоблаченных “врагов народа”, становится, по указанию т-ща Сталина, Советской господствующей церковью. 1943 год, таким образом, это год искусственного создания т-щем Сталиным (общее руководство), т-щем Берия (кадровые вопросы), полковником МГБ т-щем Карповым (технические вопросы) и т-щем Страгородским (“каноническое” возглавление) – псевдохристианского монстра “красной лжецеркви”. 1943 год – это год нового жестокого гонения, когда исповедники, томившиеся в заключении уже десятилетия, но не желавшие, в обмен на свободу, иметь общие радости с т-щем Страгородским и его хозяевами, получали новые сроки заключения, а многие пострадали даже до крови, в то время как священнослужители, согласившиеся “сотрудничать”, освобождались и назначались на приходы и в епархии. Вот это-то покойный “протоиерей” как раз и назвал “массовым обращением ко Христу”... Но к Тому ли, Которого проповедовали Апостолы (2 Кор. 11, 4)?

Впрочем, некоторая ностальгия не только по полковнику Карпову, но и лично по вождю и гению, лучшему другу всех красных попов, не чужда и братьям Алферовым. В статье “Церковь и процесс апостасии (оступления)”, подписанной Антоном Тускаревым (один из псевдонимов), есть знаменательные слова: “После войны Сталин делал и неплохие дела: открыл храмы, монастыри [хотя, признаться, он просто не закрывал уже открытые немцами, – авт.], семинарии, провел в 1948 г. Конференцию глав Православных Церквей, осудившую экуменизм (нам бы такую сейчас!)”. Конференция эта, как всем давно известно, проводилась в Москве под жестким контролем сталинских МГБ и МИД’а, на казенные средства, значительная часть которых пошла на подарки и субсидии предстоятелям и членам делегаций поместных церквей. Покупая восточных иерархов, антихристов режим, разумеется, не бросал денег на ветер: принятые конференцией решения полностью отвечали задачам международной политики СССР и стали идейной платформой для активного использования сергиан в интересах сталинской дипломатии. Однако, вскоре после смерти Сталина, когда международная политика Сов. Союза изменилась, решения конференции были забыты и Московская Патриархия, безпрекословно повинуясь безбожникам, вступила в Экуменический Совет Церквей.

Тщась обосновать если не действительность, то хотя бы “невоспроизводимость таинств” анафематствованных еретиков, глаголющихся быти “православными”, Тимофей Алферов не право и не согласно с Церковью учит об анафеме, объявляя безсильными не только проклятия, наложенные на новостильников в 1583, 1587, 1598, 1756, 1848, 1924 и 1931 годах. Ни словом не упоминая об анафеме 1928 года на сергиан, он лишний раз подтверждает и извращенное толкование архиереями РПЦЗ анафемы на экуменистов, провозглашенной в 1983 году, заявляя, что она действует, якобы, только на уклоняющихся в экуменизм чад РПЦЗ и безсильна против членов иных юрисдикций. “Ведь что такое анафема? – спрашивает “батюшка” Тимофей, и отвечает: – Отлучение от собрания верных. Но из нее никак не следует никакого вывода о действиях Св. Духа в том собрании, которое не имеет отношения к Церкви, принявшей анафему. Там какие-то свои кривые и нам неведомые пути” (стр. 40).

Однако такая трактовка анафемы – весьма односторонняя. Ведь сам Т. Алферов каждую Неделю Торжества Православия провозглашает анафему на отрицающих бытие Божие, на масонов, колдунов, спиритов, чародеев, оккультистов (согласно чину РПЦЗ), а также иноверцев и протестантов, которые к Церкви вообще не принадлежат, да и не принадлежали (по крайней мере, подавляющая часть). От чего же, спрашивается, они отлучаются? Значит анафема есть не только отлучение, но и свидетельство или подтверждение Православной Церкви о том, что лицо или лица, придерживающиеся известного мнения, несовместимого с Ее учением, не являются Ее чадами. Чадами Вселенский Церкви, следует подчеркнуть.

Что же касается действия Св. Духа в еретических собраниях, анафематствованных Церковью, то нам, вслед за Свв. Отцами, как раз ведомо, что осужденные действительно отсечены от благодати Божией. Ибо еретики, по единодушному суждению Свв. Отцов (преп. Максима Исповедника, преп. Феодора Студита, препп. Варсонуфия и Иоанна), невидимым действием суда Божия отпадают от Церкви (1 Ин. 2, 19!), и не только с момента провозглашения им анафемы, но и с самого начала своей проповеди. Церковь же, отвергая и проклиная их, лишь свидетельствует Духом Святым о уже свершившемся суде Божием, чтобы оградить своих чад от духовной агрессии адептов пагубного лжеучения. Именно поэтому свт. Тарасий, патриарх Константинопольский, отказывался занимать патриарший престол, доколе не будет созван Собор для осуждения иконоборчества, за которое Вселенский Патриархат был отлучен остальными Поместными Церквами, как Запада, так и Востока.

Шаткие разсуждения, со ссылкой на митр. Виталия Устинова, об анафеме как лишь “приглашении задуматься”, и на митр. Киприана Куцумбу (о нем чуть ниже) о “действительности таинств экуменических православных” вызван, прежде всего, неустойчивостью положения РПЦЗ, состоящей вне общения как с господствующим сергианско-новостильно-экуменическим конгломератом, так и с истинно-православными христианами Греции (киприанитов к таковым отнести никак нельзя) и России, а с другой стороны – шаткостью канонического положения самого Т. Алферова, принятого в РЗЦ в не сущем сане по неведомому чиноприему. Если же согласиться с Алферовым и митр. Виталием и признать анафему 1983 года бездейственной – по слову свт. Фотия, патриарха Константинопольского: “Анафема, реченная противниками истины, есть баснь и играние”, – это ничего не изменит в оценке действительности “таинств” анафематствованных в 1924 году новостильников и в 1928 году – сергиан, а равно и беззаконников, состоящих с теми и другими в общении. Ведь помимо анафемы на экуменизм зарубежников, подобные же анафемы на эту ересь были провозглашены еще в 1960-х годах греческими старостильниками. Но даже если бы и эти анафемы не существовали, все же не должно забывать главное – что в экуменизм впали уже ранее анафематствованные отпавшие от Церкви сообщества .

Конечно, находящиеся вне Церкви могут и не каятся, могут успешно справляться с ролями “епископов”, “священников” и “верных”, но Милосердный Господь открывает горькую истину людям, дерзающим называть себя Его служителями. Иное дело, что они, “сожженные в совести своей” (1 Тим. 4, 2), зачастую не торопятся отказываться от мерзкого Господу служения. Удивляться тут нечему – многие еретические “клирики” рассматривают свой “сан”, как нечто неотъемлемо им присущее, и продолжают служить при любых обстоятельствах, даже под запрещением и под извержением из этого “сана”.

Новостильники и сергиане потому и участвуют в экуменических радениях, что осознают себя лишенными благодати Божией членами еретических сект, чуждых Единой Святой Соборной Апостольской Церкви. Но, желая сохранить свое почетное положение в мiре сем, они не каются и соединения с Церковью истинной не ищут, а отправляются за иной духовностью на страну далече, впадая при этом в духовные извращения, с которыми неразрывно связаны экуменизм, богословское и литургическое экспериментаторство, изуверное “духовничество” и т. д., вплоть до педерастического учения о “наивысшей и совершеннейшей братской любви”. Куда отправляться им, духовной жаждою томимым, как не в ВСЦ, этот интернационал всех ересей и сект?

Безблагодатность, постигшая западных христиан после их отпадения от Вселенской Церкви в 1054 году, спровоцированного злейшими еретиками Гумбертом Мурмутьерским и Гильдебрантом (впоследствии – папа Григорий VII), точно также дала всплеск ложной, прелестной “духовности”, эмоционально-безразсудной, неосознанной веры в НЕЧТО, частично задавленный святейшей инквизицией еще в средневековье, а частично вылившийся в Реформацию и мистические секты, вплоть до масонства и нынешнего ВСЦ. Горьким плодом безблагодатности следует признать и римско-католическую аскетику, которую православные подвижники, от св. Марка Ефесского до еп. Игнатия Брянчанинова, единогласно признавали прелестной и еретической. Те же явления духовной жизни буйно расцвели в двадцатые-тридцатые годы у новостильников и обновленцев, а после 1943 года, когда т-щем Сталиным была искусственно создана МП, и у сергиан.

Одним из таких духовных извращений является, кстати, и совершенно нездоровая “борьба с экуменизмом”. Потому-то Алферовы или, к примеру К. Куцумба, так озабочены экуменической тематикой, что считают болящих экуменизмом православными христианами и чувствуют свое неразрывное духовное единство с ними. Отсюда пристальное внимание ко всем экуменическим новостям, сбор фото- и видеоматериалов о духовном блуде сергианских и новостильных клоунов – своеобразного “духовного порно”, призывы к “православным” экуменистам выйти из ВСЦ, как будто бумажка с заявлением о таком выходе сама по себе вернет им поруганную благодать Божию и утраченное апостольское преемство.

Св. Церковь, анафематствуя сергиан и новостильников, а вкупе и экуменистов, призывает верующих, остающихся в подчинении у сих еретиков, спасать не мертвые богооставленные человеческие организации, а свои души. И первое, что должен сделать каждый – не просто выйти из духовного рабства египетского, но искать единения с истинной Церковью .

Весьма занимательна алферовская апология экклезиологических тезисов “митрополита” Киприана Куцумбы, председателя т. н. “Синода Противостоящих” – самого неканонического и скандального во всем греко-старостильном движении, дважды учинившего в сем движении раскол (вот уж где процветает “раскольничья психология”!). Исписав несколько страниц, Алферов так и не заметил, что приписывает Киприану учения, которые тот, напротив, отрицает. Т. Алферов не понял (или сознательно умолчал, пытаясь заболтать читателей), что Киприан на самом деле не исповедует учения о благодатности еретических лжетаинств, напротив – такое учение он категорически отрицает, что видно, например, из его статьи о “крещенском богословии” экуменистов, напечатанной в “Православной Руси” (№ 12 за 1994 г.). Не упоминает Киприан и о теории “невоспроизводимости” еретических сквернодействий, выдуманной Алферовым. Вся куцумбианская экклезиология построена на совсем иных предпосылках, а именно: 1) экуменисты и новостильники не являются еретиками или раскольниками вообще, но членами Церкви, и именно поэтому таинства их – действительны; 2) экуменисты и новостильники своими нововведениями “нарушают целостность и единство Церкви ”, “ разделяют” Ее. Согласно тезисам Киприана, одну ее часть составляют православные, а другую – экуменисты с новокалендарниками. Алферов же экуменистов еретиками признает, поэтому его теория явно не совпадает с куцумбианским учением. А против второго положения абсолютно безсилен что-либо возразить, поэтому он намеренно не разбирает учения Киприана о “разделенной” Церкви. Также неверна едва ли не единственная святоотеческая ссылка Т. Алферова на св. Василия Великого, который якобы считал раскольников “еще не чуждых Церкви” (1-е правило), в чем Алферов усматривает схожесть с учением Киприана о “неосужденных” еретиках. Однако в подлиннике правила говорится:“еще сущих из Церкви”, т. е. “из Церкви недавно вышедших”, ибо предлогом на греческом языке не может быть выражена принадлежность к чему-либо. Такого объяснения держится архим. Иларион Троицкий. Кроме того, Т. Алферов не приводит дальнейших слов святителя Василия в том же правиле о раскольниках как полностью утративших благодать Св. Духа, что безспорно опровергает алферовское толкование.

Завершающий брошюру трактат, принадлежащий перу “иеромонаха” Дионисия Алферова, брата и единомышленника Тимофея, озаглавлен “О самосознании раскола”. Но читатель, ищущий под броским заголовком сведения о самосознании беглосергиан, учинивших раскол во вскормившей, вспоившей и возведшей их в сан несвященных священников Московской лжепатриархии, будет разочарован: большая часть трактата посвящена древним раскольникам II – V веков, сведения о которых почерпнуты из семинарского курса лекций. Интересующимся, однако, лучше обратиться непосредственно к учебникам о. Е. Смирнова, Н. Д. Тальберга или, на худой конец, М. Э. Поснова, поскольку у Д. Алферова критика древних раскольников плавно переходит в хулу на православных христиан, включая и чтимых Церковью святых.

Так, о святителе Игнатии, патриархе Константинопольском (†878), Дионисий пишет, как о носителе “раскольничьего сознания”, “который внес страшное расстройство в Церковь”. Но этим расстройством “еще не исчерпываются беды, причиненные Церкви”. “Ослепленный злобой Игнатий быстро потерял свою былую нравственную строгость...” и т. д. (стр. 59-60).

Православная Церковь, а равно и Русская Зарубежная Церковь, чье учение в данном случае не противоречит церковному, придерживается иной оценки деятельности свт. Игнатия. Согласно церковному календарю, издаваемому РПЦЗ для своих российских приходов, празднование памяти Святителя Игнатия, патр. Царьградского, совершается 23 октября. Более того, в древнем Чине Торжества Православия, совершавшемся Русской Церковью в XV – XVII веках, полагалось пение вечной памяти почившим Константинопольским патриархам, в том числе и Фотию и Игнатию, после чего возглашалось: “Всему, написанному и сказанному против святых патриархов: Германа, Тарасия, Никифора, Мефодия, Игнатия, Фотия, Стефана, Антония, Николая – анафема!” Так что о. Дионисий, даже по куцумбианскому учению, является на сегодня, как минимум, “заболевшим в вере православным, еще не приведенным к суду”.

Но и этого мало. Дионисий продолжает свой экскурс в историю Церкви лютой хулой на православных старообрядцев, неправедно отторгнутых от Церкви на Московском разбойничьем соборе 1667 года. Все новообрядческие юрисдикции, претендующие на наследие исторической Российской Церкви, отвергли этот страшный грех и, тем самым, раскаялись в нем. Православные – в 1928 г., сергиане – в 1929 и 1971 гг., зарубежники – в 1974 г. Причем, имело место не “снятие” клятв, а признание их изначально “аки не бывшими”. Судя по тексту трактата, Д. Алферов – один из последних фундаменталистов “никониянства”, не признающих этих исторических решений.

Он пишет: “Старообрядцы с самого начала остались без иерархии и без таинств” (стр. 61). Верно, но хорошо бы напомнить читателям и обстоятельства, при которых это произошло. Что ж, неужели священномученик Павел, епископ Коломенский, протопоп Аввакум, его соузники Епифаний, Лазарь и Феодор сами сожглись, устроили “гарь” в знак протеста против “никоновых затеек”? “Раскольничья психология их сгубила”, – указывает Дионисий. Может быть старообрядцев, все-таки, губил кто-другой? Кто сжег Керженского дьякона Александра, когда не хватило аргументов в богословском диспуте? Кто восемь лет подряд осаждал Соловецкий монастырь, как будто вражескую крепость, и, захватив его, после нечеловеческих пыток и мучений казнил целый сонм преподобных отцов? А перешедшего в старообрядчество в 1734 году епископа Епифания (Яковлева), схваченного в Польше специально за ним посланной карательной экспедицией, кто замучил в тюрьме? Тоже раскольничья психология? Кто создал ситуацию, когда в Святейшем Синоде в Петербурге наглые латынники в сане архиереев Православной Церкви плели коварные интриги против не менее наглых масонов немалых градусов и тоже в святительском сане, а православные христиане в это время прятались в Брынских лесах и собирали деньги на взятку капитан-исправнику, чтобы тот не выдал их епархиальному миссионеру? Наконец, кто изобрел специальный прибор – “кляп” – для насильственного причащения старообрядцев? И если виной всему действительно “раскольничья психология”, то чья? И можно ли, оставаясь христианином, оправдывать все эти мерзости? Дионисий приводит слова византийского царя Льва, обращенные к монофизитам: “У каких отцов и из какого евангелия вы научились убийству?” Не тот ли же самый вопрос следует задать и всем фанатикам “никониянства”?

Возвращаясь к теме насильственного причащения, следует заметить, что никониане в данном случае явились подражателями арианского нечестия. О гонениях ариан на православных византийский церковный историк Сократ Схоластик пишет следующее: “Мужчин, выскеши, (ариане) принуждали силою принимать тайны: им разводили уста палкою и влагали причастие; подвергавшиеся такому насилию считали это наказанием, тягчайшим всех мучений. Таким же образом производилось сообщение таинств женщинам и детям: их схватывали и принуждали, а если кто отказывался или иначе прекословил, то тотчас следовали побои, потом узы, темницы и другие мучения. Если я приведу один или два примера таких мучений, то слушатели получат ясное понятие о жестокости и безчеловечии Македония и тогдашних сильных людей. У женщин, не хотевших принимать тайн, сдавливали и оттирали груди ящиком, у других те же члены отнимали железом, либо отжигали раскаленными до высочайшей степени ядрами. Такое-то и у язычников неслыханное мучение употребляли люди, называвшие себя христианами!”.

А теперь изследуем, многим ли от сих извергов отличались никониане? Вот несколько ярких примеров никонианского зверонравия. Мученикам Андрею, его пятнадцатилетней дочери Гликерии, Иоанну, Афанасию, Никите и другим с ними за старую веру прижигали бока, ломали суставы, рвали щипцами плоть. Первыми, изнемогши, от пыток преставились Никита и Гликерия. Остальным палач перетянул головы с такой силой, что у мучеников затрещали черепные кости. Затем он повелел обрить головы мучеников наголо и медленно лить на них ледяную воду в перемешку с нечистотами. После всех пыток пятерицу мучеников заживо сожгли в срубе. Старцу Макарию, защитнику Соловецкого монастыря, насельники которого не желали принять новые обряды, после пыток связали ноги, приволокли к морю и заживо заморозили во льду. Иноков Соловецкого монастыря, после взятия обители, никонианские звери жгли огнем, топили в проруби, подвешивали за ребра на крюках, четвертовали, рубили головы на плахах, заживо морозили во льду. Из пяти сотен защитников монастыря в живых осталось лишь четырнадцать. Защитники древлеправославного благочестия – протопоп Аввакум, священник Лазарь, диакон Феодор, инок Епифаний – были сосланы на крайний Север и заточены в земляную тюрьму в Пустозерске. Там они (кроме Аввакума) были подвергнуты еще особой казни: им вырезали языки и отсекли правые руки. После 14-летнего заточения пустозерских страдальцев живых сожгли в срубе.

Впрочем, Дионисий Алферов приводит список своих “антистарообрядческих” авторитетов, включая в него св. Иоанна Кронштадтского, Тихона Задонского и Феофана Затворника. Не следует, однако, забывать, что ни один из них не призывал к расправе над старообрядцами – они лишь повторяли официальную точку зрения Святейшего Синода Российской Церкви, жестко насаждавшуюся имперской властью и впоследствии соборне признанную ошибочной. Для понимания их полемики немаловажно, что в старообрядчестве существовали в те времена и сохранились до наших дней согласия, принявшие, по отсутствию богословской образованности, некоторые неправославные мнения. Но богословская безграмотность была присуща не одним “бегунам” и “дырмоляям”. Вся система подготовки российского духовенства при имп. Петре I и его преемниках была создана монахами-украинцами, выпускниками иезуитских коллегий и академий. Преподавание тогда велось по западным учебникам и на латинском языке, поскольку ученые киевляне просто брезговали “хамской москальской мовой”. Никакого православного богословского образования такая система дать, конечно же, не могла. Деятельность “братьев вольных каменщиков”, занимавшихся религиозно-нравственным просвещением в духе учений ордена Розенкрейцеров, еще более ухудшала и запутывала ситуацию. Ведь они не только распространяли мистические сочинения Якова Бёме, К. фон Эккертсгаузена, Иоганна Арндта (любимого, к слову, духовного писателя Тихона Задонского), но и привлекали в ложи православное духовенство, в том числе архиереев и преподавателей духовных школ, особенно Московской Духовной Академии. На фоне открыто проповедовавшихся с церковной кафедры “квиэтизма” и “пиэтизма”, масонской галиматьи и латинского мракобесия, без изменения перенесенных с Запада на российскую почву, “народное богословие” даже крайних толков старообрядчества, вроде “нетовцев”, “спасовцев” и “немоляк”, выглядит еще достаточно традиционным. Это не означает, конечно, что взгляды последних не подлежат критике. Православные пастыри обязаны обличать всякое заблуждение, уберегая от него свою паству. Но обвиняя огульно всех старообрядцев в ереси и расколе, не следует ли обратить пристальное внимание на то, какие чудовищные безобразия в то же самое время происходили в Синодальной Церкви!

Впрочем, критических отзывов Тихона Задонского, Феофана Затворника и св. прав. Иоанна Кронштадтского Д. Алферов почему-то не приводит. Цитирует же он следующих “авторитетов”:

– А. Карташова, известного масона, революционного обер-прокурора Синода, в эмиграции ставшего одним из идеологов евлогианского раскола;

– В. Соловьева, если и христианина, то, учитывая его гностико-каббалистические, юдофильские и пролатинские взгляды, уж никак не православного;

– о. Г. Флоровского, протоиерея евлогианского раскола, виднейшего теоретика и практика экуменизма;

– Митр. Московского Филарета Дроздова, ныне канонизированного МП, масона ложи “Умирающий сфинкс”, то ли забывшего, то ли постеснявшегося заявить о своем выходе из нее, когда имп. Николай I заставил госчиновников покинуть тайные общества.

Эти люди, бывшие каждый в свое время либералами, обновленцами и даже экуменистами (ни для кого не секрет, что бр··· Филарета Дроздова сергиане прославили именно за его экуменические высказывания!), действительно не понимали и не могли понять старообрядчества даже в самом умеренном его виде, а поэтому отвергали его. Впрочем, это было хорошо известно и до публикации Дионисия.

Особого внимания заслуживает упоминаемый в его трактате Ростовский митрополит Димитрий Туптало, из работы коего “Розыск о раскольничьей брынской вере” заимствованы “запощеванство” (пост до смерти) и “развратные общежития вместо семьи”. Рекомендуем всем, в т. ч. и братьям Алферовым, ознакомиться с этой работой в полном объеме по подлиннику, а не по цитатам у дореволюционных авторов, зачастую и без ссылок на первоисточник. Для почитателей митр. Димитрия “Розыск” должен быть особенно дорог как его едва ли не единственное крупное авторское творение, оригинальный текст, а не корявый перевод сочинений Петра Скарги, Корнелиуса а Лапиде, Томаса Млодзяновского, отцов-болландистов и других католических авторов с польского, родного для митрополита, и латинского языков на киевский извод церковнославянского. Даже поверхностного знакомства с “Розыском” достаточно, чтобы оценить его как произведение духовного палача, иезуитский пасквиль, сборник сплетен и небылиц, всерьез проповедующий апокрифические басни и дремучую (в духе средневековой демонологии) веру в колдовство; обвиняющий старообрядцев в ритуальном каннибализме; утверждающий, что до никоновых реформ глупая Русь молилась не Христу, а “равноухому богу”, как кощунственно обыгрывает митр. Димитрий Имя Господа, и, наконец, откровенно заявляющий, что “не на осьмиконечном брынском, а на четвероконечном римском кресте распят Христос”. Если после ознакомления с “Розыском” можно продолжать считать Туптало “святым отцом Российской Церкви”, то почему не считать священномучеником Иосафата Кунцевича? Человек до крови пострадал от таких же “неразумных ревнителей православной старины”, как и те, с кем боролся митр. Димитрий...

Памятуя о поистине страшной роли имперской власти в судьбе Российской Церкви в XVIII – XIX веках, следует с особой осторожностью относиться к столь полюбившейся Алферовым концепции “Удерживающего”, распространяемой идеологами РПЦЗ, а ныне весьма модной в среде сергиан. В основе этой концепции лежит неправославное учение о монархии, детально разработанное архиепископом Феофаном Прокоповичем при личном участии Петра I в “Духовном Регламенте” и “Правде воли монаршей”. Известно, что в издании “Духовного Регламента”, вышедшем при жизни обоих соавторов, император был назван “Христом Господним”. Впоследствии, спохватившись, переправили на “христа” – “помазанника” со строчной буквы. Не секрет, что в законодательных актах Российской Империи император именовался “Главой Церкви”, а в Катихизисе для высших учебных заведений – “высшим вершителем вопросов совести”. Составленная же графом Новосильцевым “Уставная грамата” прямо утверждала, что “как Верховная Глава Православной Греко-Российской Церкви, Государь возводит во все достоинства духовной иерархии”. Зная это, уже не удивляешься, читая в жизнеописании одного из подвижников благочестия XVIII века, предсказавшего скорую кончину императрицы Екатерины II, слова обер-прокурора Правительствующего Сената генерала Самойлова: “Как ты, злая глава, смел писать такие титлы на земного бога?!” И если эта смесь западного абсолютизма и языческого культа цезарей, приписывающая смертному человеку свойства Бога и именующая его Христом – Православие, то что тогда хлыстовство?

И кому, как не Алферовым, не знать, какие уродливые плоды принесло это “учение о Царской Власти” в нынешней России? В бытность свою еще клириком МП Т. Алферов активно участвовал в деятельности т. н. “Предсоборного Совещания по подготовке Всероссийского Земского Собора”, сотрудничал в официальном органе этого Совещания – газете “Земщина”, с трибуны Совещания зачитывал анафемы на “патриарха” Алексия II, будучи, напомним, клириком МП, публично хулил ее “Архиерейский Собор”, именуя его “архиеврейским”, и создал даже целое движение “непоминающих патрираха”, которое вскоре остроумно окрестили “движением непонимающих”, состоявшее под конец, правда, из него одного (Д. Алферов тогда еще не был рукоположен). Тогда же он выпустил две брошюры – “Христофагия” и “Православие, государство и предантихристова эпоха”, то есть являлся одним из идеологов “Предсоборного Совещания”. Ему ли не знать, что пропаганда взглядов архиеп. Феофана Прокоповича, архиеп. Серафима Соболева, архим. Константина Зайцева, его собственных, наконец, дала обильные ядовитые всходы в виде “братства Св. Царя-Искупителя”, издающего откровенно хлыстовскую газету “Жизнь вечная” и проповедующего – мы не шутим! – что император Петр I есть действительно “Христос Господень”; что император Николай II – не святой мученик, а “Царь-Искупитель”; что царь, в силу повторного совершения над ним таинства мvропомазания*, не может согрешить; что свв. Новомученики – всем собором – находятся в аду, как “изменники Государю Императору”; распространяющего жития и поучения сумасшедших старух – “убогоньких” Дарьюшек, Пелагеюшек и Матрёнушек. Последняя, в частности, учила, что для излечения от “сглазу” и “порчи” нужно пойти причаститься в патриархийный храм, изблевать “дары” в платочек и сжечь этот платочек вместе с “дарами” в печи** и т. д. и т. п. Екатерину II, правда, ни “земной богиней”, ни “богородицей” пока не называют. Чего нет, того нет. Но, судя по тому, что все это мракобесие патриархия принимает на ура и уже канонизировала одну из их “Матрёнушек”, – скоро начнут. Интересно, не приходило ли в головы братьям Алферовым, что и они лично несут ответственность за происходящее?...

Что касается мифа об “удерживающем мiровое зло российском императоре”, то он неопровержим, как всякий миф, и в то же время не имеет ничего общего с реальностью, что очевидно любому, кто знаком с историей России и Европы в Новое время. Российские императоры “удерживали” лишь одно зло – они утвердили неканонический Святейший Синод, чьи решения не могли иметь никакой общеобязательной силы. Они не созывали Соборов с 1690 по 1917 год. И слава Богу! Ведь в случае соборного утверждения богословских взглядов таких лиц, как митр. Стефан Яворский, архиеп ··· Феофан Прокопович, митр. Димитрий Туптало, митр. Иоанн Максимович, митр. Арсений Мацеевич, архиеп··· Симон Тодорский, митр··· Платон Левшин, митр··· Филарет Дроздов, митр. Макарий Булгаков (мы называем лишь знаковые, общеизвестные имена) – Греко-Российская Церковь отпала бы от Св. Православия и единственными православными христианами в Российской империи остались бы столь ненавистные братьям Алферовым старообрядцы.

Относительно толкования понятия “удерживающий” (2 Фес. 2, 6. 7) даже у св. Отцов нет единого мнения. “Одни полагают, – говорит св. Иоанн Златоуст, – что под этим должно разуметь благодать Св. Духа, а другие – Римское государство”. Преп. Ефрем Сирин ни о том, ни о другом вообще не упоминает, видимо, не соглашаясь с этим мнением, и считает, что под “удерживающим” нужно разуметь “древнее ветхозаветное богослужение”, которое еще не прекратилось в Иеросалимском храме на момент написания послания, а также “апостольство”, после отъятия которого и придет человек греха, сын погибели (2 Сол. 2, 3). Блаж. Августин, много раздумывая над таинственными словами ап. Павла, в конце концов написал: “Признаюсь, что я вовсе не понимаю этих слов”; но в то же время высказал и свою точку зрения. “Удерживающего” он отождествил с самой “тайной беззакония”, которая творится в Церкви, доколе совершенно не выйдет из нее, составив тело антихриста. Интересно и мнение (при всем негативном отношении к сему еретику) Феодора Мопсуестского, который считал, что “Удерживающий” есть Сам Бог. И лишь позднейшее богословие развило и догматизировало учение, согласно которому “удерживающий” есть русский император, а благодать Духа Святого есть почивающая на нем харизма, полученная в помазании на царство. Но такого учения вообще не содержится ни у кого из древних и средневековых Св. Отцов. Оно является богословской спекуляцией, окончательно оформившейся на почве нездорового монархизма уже в русской эмиграции, но не имеющей ничего общего с православным учением о царской власти, изложенным византийскими Отцами. Единственным, кто под “Удерживающим” прямо понимал российского “Самодержца”, был св. прав. о. Иоанн Кронштадтский, но его толкование можно рассматривать лишь как вариативное, но никак не догматическое. Догматизируя это спекулятивное учение, братья Алферовы, а за ними и все сергианские лжемонархисты, возомнили себя умнее Свв. Отцов, которые не дерзали однозначно толковать таинственные слова Апостола.

Продолжая хулить православных христиан, Д. Алферов переходит к клевете на святого священномученика и исповедника Андрея, архиепископа Уфимского (†1937), память которого также празднуется Русской Зарубежной Церквью, т. к. сей иерарх был ею прославлен в сонме новомучеников российских в 1981 г.

В частности, Д. Алферов утверждает, что свт. Андрей “радостно приветствовал Февральский переворот” (стр. 65). Д. Алферову следует напомнить, что переворот этот в лице “Временного Правительства” приветствовал весь Поместный Собор 1917/18 гг., и уж если обвинять в чем архиеп. Андрея, то никак не его одного. Но в отличие от большинства других иерархов, он отказался поминать “Временное Правительство” и написал ряд обличительных посланий лично А. Ф. Керенскому, тогда как остальные предпочитали молча наблюдать за разрушением России.

Далее Алферов утверждает, будто архиеп. Андрей “вместе со старообрядцами считал впавшей в ересь всю Русскую Церковь еще со времен царя Алексия Михайловича, почему и перешел в старообрядчество”. Всё это от начала и до конца – ложь! “Никонианство” вл. Андрей действительно считал скрытой ересью “цезаре-папистов”. Но он никогда не дерзал утверждать, что вся Российская Церковь впала в эту ересь, перестала быть православной и лишилась благодати. Это, между прочим, красноречиво доказывает его мнимый “переход в старообрядчество”, после которого сами старообрядцы, с которыми он искал возсоединения (подчеркиваем – возсоединения, но не перехода к ним), обвинили его в том, что он продолжает общаться с “никониянами”. Спрашивается, как такое могло быть, если вл. Андрей совершенно отрекся от них и перешел в старообрядчество “как присоединяющийся к Православию еретик 2-го разряда”, что пытается внушить несведущему читателю Алферов?

Взаимоотношения вл. Андрея с различными согласиями старообрядцев – вопрос не настолько простой, чтобы его решать по страстям и эмоциям, без должного знания предмета. Только внимательно вникшему в суть дела и ознакомившемуся с докуменитальными фактами, открывается подлинная картина событий, а не клеветнические измышления демагогов, подобных Алферовым.

Цена же злостных домыслов Д. Алферова об архиепископе Андрее очевидна хотя бы из того факта, что до самой мученической кончины, принятой святителем от рук убийц-энкавэдэшников, он состоял в единстве и общении со всей полнотой Российской Истинно-Православной Церкви. Святые священномученики и исповедники Иосиф, митрополит Петроградский, Алексий, епископ Воронежский, Виктор, епископ Вятский, схиархиепископ Даниил, схиепископ Макарий, Агафангел, митрополит Ярославский, Дамаскин, епископ Глуховский и многие многие другие – все составляли со Святителем Андреем Единую Церковь, основанную на исповедании истинной православной Христовой веры. Не осудил свт. Андрея, вопреки лживым сплетням митр. Нижегородского Сергия и вторившего ему еп. Манхэттенского Григория, и Патриарший Местоблюститель митр. Петр, чьих местоблюстительских полномочий свт . Андрей, впрочем, не признавал, как и многие другие его современники-новомученики.

И если у ИПХ, совершавших богослужение по новому обряду, к 1970-80 годам в условиях непрекращающихся жестоких гонений оскудела иерархия, а у ИПХ, имеющих апостольское преемство от святителей Андрея (князя Ухтомского) и Климента (Логгинова), таковая сумела устоять, то это – только благодаря большей готовности православных старообрядцев, после двухсотпятидесятилетнего опыта гонений от светских и духовных властей Российской Империи, к катакомбному служению.

Не смея открыто клеветать на истинных православных христиан, Алферовы обвиняют неких абстрактных “раскольников” в том, что они “представляют благодать в виде тварной энергии, наподобие электрической” (стр. 67). Если под этими “раскольниками” Алферовы подразумевают последователей свящмуч. Андрея Уфимского, то пусть укажут конкретную ссылку, когда, где и кто из них проповедовал такое учение. К счастью, такой ссылки они привести не смогут.

Православные христиане единогласно исповедуют, что благодать Божия есть присносущная энергия (действие) сущности Божией, отличная от самой сущности, но неотделимая от нее. Что же до настоящих раскольников, беглосергиан, то тут Алферовы правы. Процитируем, для примера, их же статью “К вопросу о безблагодатности МП (Опыт гратиологического изследования)”: “Как высоковольтный кабель, упавший в воду или на сырую землю, уже практически не может произвести никакой полезной работы электротока, так и таинства ОП (официального православия) в огромном большинстве своем оказываются недейственными” (“Спор о любви”, стр. 21). Опыт гратиологического изследования, как видим, получился не очень удачным.

В брошюре “Опыт Церкви в суждении о благодати” Алферовым удалось творчески развить свое учение. “Химически благодать не найти, – пишет Т. Алферов (стр. 13), – ...ведь речь идет об очень тонком состоянии материи, по сравнению с которым даже электрон есть нечто грубое”. Неважно даже, у кого из “магических материалистов” бр. Алферовы позаимствовали это учение – у Е. П. Блаватской или у Р. Штайнера. Ясно одно – Алферовы сами сравнивают благодать Божию с тварной, материальной энергией, физическим законам которой благодать, по их мнению, уподобляется в своих действиях.

Обвиняя же неких “раскольников” в том, что те отвергают “таинства”, совершаемые епископом-еретиком, а равно считают еретическими клир и народ, участвующие в этих “таинствах”, сами же “таинства признают не просто безблагодатными, но и оскверняющими человека” (стр. 64), Д. Алферов обвиняет их лишь в точном соблюдении веры Свв. Апостолов, в своем 47 правиле определивших: “Епископ или пресвитер, аще по истине имеющаго крещение вновь окрестит, или аще от нечестивых оскверненнаго не окрестит: да будет извержен, яко посмевающийся кресту и смерти Господней, и не различающий священников от лжесвященников”. А чтобы беглосергиане не говорили, что здесь имеются в виду только какие-нибудь гностики и манихеи, приведем выдержку из Соборного Уложения Патриарха Московского Филарета о латинянах: “Того ради убо подобает и римлян, и всех от различных еретических вер приходящих к нашей православней истинней Християнской вере греческаго закона, совершенно крестити. Понеже убо еретическое крещение несть крещение, но паче осквернение”. Этого же взгляда на еретические лжетаинства и сквернодействия придерживались – по критерию преп. Викентия, игумена Леринского – всегда, везде и все православные христиане, включая и старообрядцев. Поэтому св. новомученик еп. Виктор Островидов в одном из своих посланий 1928 г. о сергианском “богослужении” свидетельствовал, что оно “становится не просто безблагодатным по безблагодатности священнодействующего, но оно делается мерзостью в очах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежат сугубому осуждению”. Если же братья Алферовы вместе с Киприаном Куцумбой и Львом Лебедевым учат иначе, то только в подтверждение нашего вывода, что они учат ереси.

На этом Д. Алферов отнюдь не останавливается в своей клевете на ИПХ. “Отметим еще одну особенность современных правых раскольников, – пишет он, разумея катакомбных христиан. – Многие общины не имеют нормальной церковной службы в течение целого года и более” (стр. 68). Однако автор ничего не знает и не может знать о богослужебной практике ИПХ, так как никогда не был в Катакомбной Церкви. Благодатная церковная жизнь во всей своей полноте там велась и ведется. Если бы это было не так, Катакомбная Церковь не устояла бы и исчезла уже в 1930-40 годах, когда из-за гонений стало катастрофически оскудевать священство.

Другое дело, чту под этой полнотой подразумевает сам Дионисий. Может быть он считает, что совершение пышных театрализованных представлений некрещеными актерами, переодетыми и причесанными под “священников” – это как раз и есть “благодатная церковная жизнь”?

Источник благодати Божией, воды живой, не оскудеет в Церкви при любых обстоятельствах, даже если от христиан потребуется личный подвиг Богообщения в полной внешней изоляции. Но только нелицемерно исповедающим правую веру доступен этот источник, вводящий в жизнь вечную. Еретики же, сколько бы ни старались украсить и усложнить свои церемониальные камлания, всегда будут оставаться во тьме внешней.

Вне Церкви, в том числе и в так называемых “христианских конфессиях”, воистину, не только богооставленный “дом пуст”, но там гнездятся нечистые духи демонские, вселившиеся в еретиков, по слову преп. Иосифа, игумена Волоцкого. Именно внушением бесов объясняются все богословские, литургические, аскетические и прочие, вплоть до психических и сексуальных, доходящие даже до сатанинской одержимости повреждения еретиков. Ибо Господь наш Исус Христос основал только одну Церковь, а разные т. н. “конфессии” порождены не просто сугубо грешными людьми вроде Нестория и Лютора, Сергия Страгородского и Мелетия Метаксакиса, а самим диаволом, врагом нашего спасения, которого Священное Писание именует также “князем мiра сего” (Ин. 12, 31) и “богом века сего” (2 Кор. 4, 4).

Кощунственное обыгрывание “отцом” Д. Алферовым дворянских титулов ряда архиереев Православной Церкви, в том числе и святых новомучеников – архиепископа Андрея (князя Ухтомского) и епископа Мамадышского Германа (князя Тенишева), заставляет нас внимательно присмотреться к самим братьям Алферовым. Действительно, кому может прийти в голову порицать зарубежных архиереев еп. Нафанаила (князя Львова), еп. Филиппа (фон Гарднера) или еп. Григория (графа Граббе) не за какие-либо их высказывания и поступки, а лишь за их дворянское родословие? Благородство происхождения отнять нельзя, но от него нельзя и отречься, как нельзя отречься от своих родителей или крови, хотя святитель Андрей Уфимский, тяготившийся княжеским титулом, писал, что с момента принятия монашества он уже – “не князь”. Не потому ли Алферовы хулят благородство происхождения православных святителей, что уверены – настоящие-то исповедники, вот как они сами, например, рождаются не от честного брака князьев да графьев, а от блудного сожительства офицера КГБ с жидовкой? Именно таким родословием братьев Алферовых обусловлена вся их злость по поводу чьего бы то ни было благородного происхождения, а также пристальное внимание к еврейскому вопросу в свете их “пастырского попечения” о евреях-выкрестах, вылившееся в патриархийный бестселлер – “Христофагию”, на обложке первого издания которого прямо указано: “Читающий да разумеет”. Что делать? Читаем – разумеем.

Кроме того, затрагивая сей вопрос, Д. Алферов откровенно передергивает цитаты, нечестно ведя полемику (впрочем, можем ли мы требовать честности от сознательных еретиков?). Он приводит несуществующие надписания в издании ИПХ “Русское Православие” – такие, как: “граф архиепископ фон Сиверс”, или “барон-епископ фон Штромберг”, или “князь-епископ Тенишев”. В таком виде (через дефис), который очевидно подразумевает слияние светских и духовных служений в одно, имена, фамилии и титулы означенных иерархов там никогда не публиковались. Д. Алферов в данном случае просто нагло врет, обманывая читателей.

Как нельзя более уместна приведенная Дионисием цитата из сочинений епископа Игнатия Брянчанинова о одновременно жалких и смешных людях, находящихся в прелести. До какой же степени духовного ослепления и гордыни нужно дойти, чтобы называть “российские приходы РПЦЗ” (фактически – раскол в МП) и “Синод Противостоящих” (один из десяти, или около того, синодов раскольников-флоринеев, не имеющих даже апостольского преемства от исторической Элладской Церкви) – “Поместными Церквами”! Для настоящих же Поместных Церквей, Истинных Православных Христиан России и Греции, общины этих схизматических группировок, наравне с общинами любых других конфессий, являются законной миссионерской территорией, как бы это ни возмущало “отцов” Алферовых и всех остальных беглосергиан.

К каким же выводам можно прийти, ознакомившись с работой Тимофея и Дионисия Алферовых “Опыт Церкви в суждении о благодати”? – К самым, увы, неутешительным! Их брошюра – вполне законченное, внутренне гармоничное произведение. В первой ее части Т. Алферов, призвав себе в помощь покойного Л. Лебедева, пытается опровергнуть православное учение о Церкви. Во второй – занимается апологетикой еретических мудрований “митрополита” Киприана Куцумбы. В третьей, завершающей, его брат Дионисий изрыгает хулы на веру и Предание Церкви, а также и на христиан – ИПХ и старообрядцев, сохранивших верность Св. Православию до сего дня.

Едва ли такое новаторское творчество спасительно для самих Алферовых, да и для тех, кто по незнанию примет их учение за церковное, тем более, что брошюру свою они озаглавили “Опыт Церкви...”, а не “Опыт братьев Алферовых в суждении о благодати”.

Авторы брошюры не соблюдают даже правил, установленных ими самими для “всякой новой, уважающей себя ереси”. Вопреки собственному мнению, что “новая ересь всегда ловко обойдет все установленные ранее догматические запреты” (стр. 5), Тимофей с Дионисием прут напролом, не уважая ни себя, ни своего лжеучения, ни юрисдикции, от имени которой публикуется их галиматья. И если священноначалие РПЦЗ позволяет себе канонические беззакония, то, по крайней мере, не создавая целой системы “таинственного богословия”, которая проповедуется бегло-сергианскими несвященными священниками как “истинное Православие” и “подлинная альтернатива апостасийной МП”. Именно благодаря их проповеди члены МП, видящие ложь и пагубу сергианства, не выходят из нее, ибо справедливо не считают РПЦЗ здоровым церковным организмом. Но так или иначе, ересь братьев Алферовых не есть даже учение Русской Зарубежной Церкви, но действительно – только их личное мнение.

“Необходимо почувствовать, – говорит в конце своей статьи Д. Алферов, – что одного отделения от МП совершенно недостаточно для нашего спасения”. Верно! Для спасения необходимо – в том числе и “отцам” Тимофею и Дионисию – принять Православную Христову Веру и креститься в нее, а уже после богословствовать, подвизаясь путем Св. Отцов в стяжании благодати Божией. И только на этом пути возможно спасение, ибо вне Церкви – спасения нет !

В рамках небольшой брошюры оказалось невозможным рассмотреть все лжеучения беглосергиан, а потому были опровергнуты лишь наиболее значимые положения. Это не означает, что нам нечего ответить на прочие, не затронутые в этой работе ереси и неправды братьев Алферовых. Их мы предпочли не освещать, во-первых, по их явной безумности, а во-вторых, – по очевидности их неправомыслия. Всё же нельзя не признать, что в их сочинениях можно отыскать и мудрые мысли. Например: “Если человек, крестившийся в МП и походивший в нее, а потом узнавший ее немного изнутри, готов легко отречься от всего, что в ней было ценного – он легко отречется и от нашей Церкви” (“Спор о благодати”, стр. 75). Воистину, православные отрекаются как от МП, так и от РПЦЗ, ибо не видят между ними никакой разницы, а потому не признают ни у сергиан, ни у зарубежников ничего “ценного”, но всё почитают скверным и суетным.

* Помазание на царство не есть “восьмое таинство”, или “таинство, высшее семи таинств”, “или повторение таинства мvропомазания”, как учит синодальное лжебогословие в своих учебниках, но благодатный обряд .

** См.: Жданова З. В. Сказание о житии блаженной старицы Матроны. Издание Свято-Троицкого Ново-Голутвина мон-ря. 1993, стр. 55.

  наш адрес: 191014, г. Санкт-Петербург, а-я 8
   e-mail: